— Лиза, надеюсь, ты любишь энчиладу? — спросила Валери Рид, когда все расселись в столовой.
— Люблю. И чтобы сыра побольше.
— Это веганский вариант, — с серьезным выражением лица сказал Сол.
— А-а… ну ничего, и веганская сойдет.
— Он шутит, — успокоил ее Джейсон.
— Но ты только что прошла проверку, — улыбнулась мать Соломона.
— Очень серьезную, — согласился Сол. — Радуйся всему, что бы тебе ни положили в тарелку. Правильно я говорю, пап?
— Так и есть, — подхватил отец Соломона. — Конечно, если это не соевая индейка.
— Всего раз пыталась ее приготовить, а они теперь до смерти не забудут, — сказала Валери. — Никто не хочет прочесть молитву?
— А что, уже Рождество? — спросил Соломон, глядя на мать с таким удивлением, будто та предложила зарезать ягненка и принести в дар богам.
— Вы молитесь перед едой? — спросила она Лизу.
— Мам, ты серьезно? За обедом не говорят о двух вещах — о политике и о религии.
— Лиза, как ты относишься к демократии? — с издевкой спросил Джейсон.
— Я фискально-консервативный агностик, — ответила та, — но, думаю, не стоит отказывать Солу в молитве.
— Прекрасно, — буркнул тот и опустил голову. — Спасибо за небо и облака. Спасибо за пищу, что так сладка. Спасибо за птиц и трели их по утрам. Спасибо, Господь, за все, что даруешь нам. Аминь.
— Аминь, — хором сказали все.
— А также хвала Ксену[16], — добавил Сол.
— Хвала Ксену.
— Великолепно, — улыбнулась Лиза.
Обед прошел лучше, чем ожидал Сол: никаких допросов или неловких пауз, так что во время десерта он просто откинулся на спинку стула и наблюдал за тем, как все болтают о том о сем и смеются над шутками друг друга. Все было столь же непринужденно, как во время визитов бабушки, только еще веселее. Свежая кровь, как никак. И, глядя на то, как родители ловят каждое слово Лизы, Сол понял, что те в ней нуждались не меньше, чем он сам.
Последние недели апреля и первые дни мая Лиза сразу после уроков ехала к Ридам. Она оставалась на ужин практически каждый вечер: на пару с Солом сервировала стол, а после мыла посуду. В такие моменты они походили на брата с сестрой, пытающихся разделить обязанности по дому. Соломон замечал, как оживал дом, стоило ей появиться, — привычный покой сменялся борьбой за ее внимание. И ей это, кажется, нравилось. Она с равным энтузиазмом вела глубокомысленные беседы на тему истории кинематографа с Джейсоном и брала уроки кулинарии у Валери.
— Эх, Лиза, никому из домашних нет дела до выпечки. Просто кошмар наяву! — сказала мать Соломона, заполняя тестом формочки для капкейков.
— Я даже не знала, что вы любите печь, — ответила та. — Да и времени, думала, у вас нет на подобные штуки.