— Куча проблем в семье. Ее мать… далека от идеала. Она хорошая, но уверена, что всё должно крутиться только вокруг нее. И когда всю жизнь проводишь с кем-то вроде нее, начинаешь мечтать о побеге. Думаю, с отцом Лизы так и произошло, хотя она об этом никогда не рассказывала.
— А тебе здесь нравится?
— Вполне. Это мой дом. У меня тут семья. Теперь еще ты появился. Зачем мне куда-то уезжать?
— Вот и мне незачем.
— Старина, не пойми неправильно, но я бы не отказался поменяться с тобой домами.
Соломон верил ему. Оба они нуждались в таком уголке, где можно спрятаться от мира и притвориться, что он никогда и не существовал. И такой уголок у них был, а потом все пошло кувырком. И теперь, как бы сильно он или Кларк ни старались убедить себя или друг друга в том, что все у них по-прежнему, — как раньше уже не будет никогда. Любовь не проходит за ночь, тем более если предмет твоих воздыханий постоянно находится у тебя перед глазами, но вне досягаемости.
— Эй, все в порядке? — крикнула мать Лизы с подъездной дорожки, глядя на дочь: та вот уже десять минут сидела в заведенной машине.
— Что? — тоже крикнула Лиза, открывая дверцу.
— Слава богу! Я уж думала, ты умерла.
— Почему ты дома?
— Надо поговорить.
Лиза прошла за матерью на кухню. Несколько долгих минут она наблюдала, как мать бегает туда-сюда в попытках заварить себе чай. Наконец Лиза не выдержала:
— Мам, у меня был долгий и странный день, так что не могла бы ты…
— Рон получил работу, — перебила та.
— Так…
— В Аризоне.
— Ого.
— И после длительных обсуждений мы решили-таки расстаться.
— Ты разводишься?
— Да.
Поведение матери удивляло: ни слез, ни истерик. Даже казалось, что она испытывала облегчение от обретения свободы, так что Лиза не знала, утешать ее или поздравлять.
— Ты вроде не сильно расстроилась, да?
— Не сильно, к этому давно все шло.
— Ну что ж… Мы снова переезжаем?
— Нет, солнышко. Дом я оставляю себе.
— Слава богу!
— А у тебя что стряслось? Почему ты сидела в машине будто в каком-то трансе?
— Кажется, мы с Кларком расстаемся.
И лишь сейчас мама заплакала. Несильно, но пока Лиза выплескивала все на свете, каждую деталь, начиная с эссе и заканчивая последним разговором с Солом, та едва сдерживала рыдания. А после того, как дочь упомянула Кларка и свои подозрения насчет его ориентации, мать Лизы сказала:
— Не замечала за ним такого. Но что я вообще понимаю? В наши дни каждый второй гей.
— Мне казалось, мы всегда будем вместе.
— В семнадцать так кажется всем, поверь.
— В семнадцать ты уже встречалась с моим папой?
— Ага. И видишь, что получилось, несмотря на мое желание носить фамилию Прейтор до самой смерти. Он не был геем, скорее мудаком. Самым забавным из всех, кого я встречала. Но полным мудаком.