— Весьма…
— Помните пруд и золотых рыбок?
— Не спрашивайте! — тихо ответила она и сильно сжала его руку.
— А вечер, час белой ночи?
— Мне стыдно! — еще ниже она поникла головкой.
— Какое вы еще дитя, моя милая! — восхищенно промолвил он и впился взором в худенькие плечи.
В эту минуту она была очень хороша, с полуоткрытым ртом и милой улыбкой на устах.
— Как вы сказали? — дрожащим голосом переспросила она.
Гостиная опустела. Демидов ничего не ответил, он нежно притянул ее к себе и прошептал на ухо:
— Я люблю вас…
Она мигом вскочила и побежала к двери:
— Скорее, скорее… Последний танец…
Над городом погасло серебристое сияние белой ночи, прозрачные дали померкли, и тихо шелестели тополя над Мойкой. Демидов вернулся домой, а на душе все еще продолжался праздник. Он велел Орелке разбудить Данилова и немедленно притащить к себе.
Слуга привел встревоженного управителя. Павел Данилович был в одном халате, в ночном колпаке и шлепанцах.
— Не дал и одеться толком, оглашенный! — пожаловался он на Орелку. — Что стряслось, Николай Никитич? Неужели опять беда настигла вас, господин?
— Жениться надумал! — выпалил Демидов.
— Что ж, дело хорошее, одобряю! — облегченно вздохнув, отозвался Данилов, но тут же снова помрачнел. — А невеста кто же, позвольте спросить? Ежели голь-шмоль, то и мы нонче не богаты. Что тогда, господин, запоем?
— Понравилась мне весьма Елизавета Александровна Строганова! Вот кто!
— Слава тебе господи! — перекрестился управитель. — Только что ж, она согласна, невеста-то? Разговор имели с их родственничками: она ведь сиротка? — пытливо уставился на хозяина Павел Данилович.
— Ни с кем не беседовал. Вот и не знаю, как к сему делу приступить? Через кого?
— Тут просто сваху засылать не гоже! — в раздумье присоветовал управитель. — Это тебе не купецкая дочь. И так я думаю, мой господин: отправляйтесь к опекуну своему Александру Васильевичу и попросите его пособить в таком щекотливом деле…
— Борода! Ух, и умная борода! — схватил Данилова в обнимку Николай Никитич и закружился с ним по комнате.
— Да побойтесь вы бога, господин, у меня от ваших радостей голова кругом пошла!..
На другой день Демидов поехал во дворец и был принят статс-секретарем императрицы. Он, не таясь, рассказал о своих намерениях Храповицкому.
— Я тебе друг и покровитель, — ласково ответил Александр Васильевич. — Вижу, ты перебесился и за ум взялся. Похвально! Пора зажить порядочной жизнью. Если родные ее ополчатся, то станем просить заступы у матушки нашей государыни…
Однако защиты не пришлось просить. Через три дня Храповицкий сам приехал на Мойку в демидовский особняк. Он и увез своего опекаемого к Строганову.