Мертвой хваткой вцепившись в густую шерсть, пригнулась к холке, обвив своего скакуна ногами, чтобы не свалиться и принялась молить Керуна, чтобы вернул мне хоть капельку силы на щит. Это немного успокоило. Это, и ставший уже родным, волчий запах.
Наконец Могута прекратил метаться и выписывать пируэты — будь у меня послабже желудок и не так пуст, я бы, наверное, не сдержалась. Шум постепенно стих тише, а по щекам наотмашь ударили упругие струи дождя, но я им только обрадовалась, с наслаждением подставив лицо. Краткий миг покоя, и Вожак рычит:
— Беги быстрей, волчонок Каррона! Торопись, это последний шанс его спасти!
Ничего не объясняя, он оттолкнулся и снова взмыл в грозовое, темное как суть Саршан-хо, небо.
Я побежала раньше, чем поняла, куда именно мне следует направиться. Чутье подобное звериному неумолимо толкало вперед, и я сама не заметила, как перешла в боевой транс и ускорилась. Будто почуяв это, воспротивились какие-то силы, точно сговорившись остановить, ту, что задумала невозможное. Только бы вот еще и самой знать, что именно? Но отвлекаться некогда. Каждая новая вспышка высвечивает горную гряду, да такую громадную, какой я в жизни не видела. И еще двухэтажный дом, как в Птичьем Тереме или Красных горках, только еще чуднее — с большими горящими окнами и широченным крыльцом. Он показался мне оплотом покоя и спасения в этой бушующей вокруг буре. Знание пришло, словно непреложная истина: мне — туда.
Каменистая тропа, обманчиво приветливая, на деле оказалась усеяна острыми камнями и извивалась как рассвирепевшая змея. Презрев её наличие, я понеслась по прямой, не впервой пролагать собственный путь там, где не хожено. Свет клинка пробился из ножен. Неспроста. Коротко оглянувшись, я поднажала — позади, неслись смутные тени, обдавая ужасом.
Только вот не впервой мне с тенями бороться, да и со страхами тоже. Я теперь и не припомню, чего боюсь… Не то рык, не то хрип вырвался из глотки. Тело будто бы объяло пламя: огнем полыхали легкие, опалял грудь громовик, горели сжигаемые движением и боевым трансом мышцы. Впереди неумолимо сужалась полоска света — закрывалась дверь, отсчитывая последние мгновения жизни.
Моей и, возможно, его жизни тоже…
В последний миг таки успела просунуть в щель ногу. Мгновение, показавшееся вечностью, мы женщиной в синем переднике пялились друг на друга. Молча. У меня на слова не осталось дыхания. Отчего молчала она, я не знаю.
Медленно, как это всегда кажется в трансе, ко мне приблизилась черная кошка. Остановилась напротив. Зрачки расширились, полностью скрыв зелено-золотую радужку, спина выгнулась, шерсть вздыбилась, увеличивая котейку вдвое. Пасть открылась, демонстрируя острые белоснежные клычки, послышалось грозное шипение. Смотрела она на что-то за моей спиной. Отцовский нож сам оказался в ладони. Я резко развернулась, одновременно убирая ногу. Пускай хозяйка дверь прикроет, не гоже подвергать людей опасности. Маленькая, но неожиданно крепкая рука ухватила меня за согнутый локоть, да дернула, втягивая внутрь. Только после этого дверь затворилась, отрезая от скрытых во тьме ужасов. Транс тоже как-то разом спал, и навалилась невероятная усталость.