Дело Красного Гоза и Марики Юхош он поначалу вел, как все другие подобные дела. И лишь тогда обратил на него особое внимание, когда Красный Гоз во второй раз побывал у него, чтоб посоветоваться насчет развода.
— Ну, вот что, молодой человек, — сказал ему адвокат. — Самое правильное, если мы все продумаем наперед. Расходов, судя по всему, вам не избежать. Приготовьтесь к этому. Продайте часть земли, или корову, или ссуду попросите. Без денег дело все равно не пойдет. А чтоб не было обидно, думайте про себя, что эти деньги вы истратили на свадьбу… А ни тогда, ни сейчас не платить — об этим нечего и думать. Ради красивой женщины надо чем-то и пожертвовать, верно ведь?
— Это все правда, господин адвокат, да только ваша правда — не моя правда. Тоты не для того свадьбу устраивали, чтобы Марику Юхош почтить, а чтобы всему миру показать: вот, мол, какие мы хорошие. А невеста им была — все равно что семерка в колоде. Назвали на свадьбу встречных и поперечных, пыжились, вино лили рекой, стол ломился от еды — а теперь мне за все это платить? Я еще в здравом уме, слава богу…
— Может, не такие уж это большие деньги… Как вы думаете, во сколько могла обойтись свадьба?
— Не знаю. Да и не хочу знать. Я себя не буду уважать, до самой смерти буду стыд терпеть, если Ференц Жирный Тот это дело выиграет. Все могу снести, только не это… Может, он лучше меня? Умнее, может, или больше пользы приносит деревне? Может, добр к людям или к себе хотя бы? Знал ведь, что Марика Юхош его не любит, так зачем добивался ее? Оставил бы нас в покое. Уж мы бы сами разобрались, что да как… Да вы поставьте их рядом: Марика и этот сморчок…
Здесь тоже своя логика, ничего не скажешь. К тому ж этот молодой крестьянин так свои аргументы выкладывает, что кого хочешь убедит… Однако буква закона говорит другое, и это куда важнее.
— Ну хорошо. Испробуем все, что можно, — тут-то и решил адвокат пощупать истца. На испуг его взять, если получится.
Да только мужики — народ не простой. Не так-то легко их напугать. Вот хотя бы этот, Ферко Тот… и всего-то в нем килограммов пятьдесят, со всеми потрохами, а тоже не пугливый. Смотришь на него и думаешь: такому пальцем погрози — заплачет и убежит. Как в кабинет входит — по углам озирается, будто собственной тени боится, а потом оказывается, что и не думает ничего бояться. Где там! Он еще и угрожает…
Целое воскресенье ломал адвокат голову над этим делом. До самого вечера. А вечером был он зван на именины Енё Раца. Правда, до евгеньева дня[22] вроде бы далеко… да это не важно. Экономы себе именины назначают, когда хотят.