Однажды вечером я пошел в клуб, где в тот день были танцы. Меня обступили знакомые с расспросами о руслановском деле.
— Что же, так-таки ничего и не нашли?
— Неужели такое вопиющее дело может быть оставлено без всяких последствий?
— Ну, полиция!
— Хороши следователи! — и прочее, и прочее.
Мне оставалось только отмалчиваться и приводить известные отговорки.
— Что это сделалось с Бобровой? — сказал подошедший ко мне доктор Тархов. — Я, право, боюсь за нее и сегодня объявил ее матери, что для дочери необходимо рассеяние и развлечение. Это необыкновенно нервная девушка. Смерть ее подруги Руслановой произвела на нее такое впечатление и так сильно потрясла нервную систему, что она до сих пор не может оправиться. Взгляните на нее, как она переменилась.
— А что, об убийце нет никаких известий? — спросил подошедший к нам молодой человек.
— Ичалов! Откуда вы взялись? — спросил его Тархов. — Вы беспрерывно исчезаете и вновь появляетесь на нашем горизонте.
— Был в деревне, хозяйничал…
— Никандр Петрович! Никандр Петрович! — крикнул кто-то из залы. Ичалов ушел. Его подозвала Боброва.
Освободившись от расспросов любопытных, я едва только уселся за карты, как мне подали телеграмму:
«Завтра примерим лоскут сукна к пиджаку. Кокорин».
Я оставил карты и уехал домой.
На другой день я поехал встречать Кокорина на станцию. Он прибыл с почтовым поездом.
— Ну что, говорите скорее, в чем дело? — спросил я его.
— В моем чемодане опечатанный пиджак, найденный мною на коридорном гостиницы «Мир». Коридорный сознался, что его подарил ему бывший постоялец № 15.
— А убийца?
— Я считаю, что он теперь в моих руках. Так и знайте, что пиджак равен молодому человеку в синем пальто. В Москве его ищет полиция, здесь я сам буду его разыскивать. Я сейчас же объеду здешних портных, чтобы узнать, не у них ли шито платье. Буду у вас часа через два или три. — Кокорин скрылся.
«Еще одно вещественное доказательство, — подумал я, — но только приведет ли оно нас к чему-нибудь?»
Не прошло и получаса с тех пор, как я вернулся домой, как ко мне вошли Кокорин и с ним портной Фишер. У первого был в руках сверток, у второго — бухгалтерская книга.
Кокорин не без самодовольства развернул передо мной сверток и положил пиджак на стол. К нему как раз подходил лоскут, найденный в расщепе лестницы.
— Что, вы узнаете это платье? — спросил я Фишера.
— Как не узнать свою работу! — сказал портной. — Вот, извольте поглядеть, на шестьдесят шестой странице мерка записана — длина и ширина.
Он вынул из кармана холщовый аршин и смерил пиджак. Мерка оказалась тождественной с записью.