Если он это сделает, мне придется срочно выпрыгивать из мешка и делать ноги: вряд ли мое лицо соответствует фотографии у них в файле.
– Только если у тебя крепкие нервы, – хмыкает пожилой водитель. – Так делают с клиентами, которым не удалось сохранить товарный вид. Я как-то раз снял простыню с одного, и клянусь, больше я не повторю этой ошибки.
– Тогда я, наверное, тоже воздержусь, если можно, сэр, – отвечает молодой. По его дрожащему голосу я понимаю, что кишка у него тонковата для такой работы.
– Мы же уверены, что труп принадлежит мужчине?
– Да, сэр. Для женщины он слишком большой.
– Тогда я не против, если ты забьешь на осмотр.
Застежка молнии снова поднимается к моему лбу. Меня завозят в фургон, и я слышу, как парнишка забирается внутрь следом за каталкой. Внезапно мне становится его жаль. Судьба определила бедняге сидеть рядом со мной в тот момент, когда покойник, на которого он боялся даже взглянуть, вдруг решит восстать из мертвых.
Я чувствую, как фургон выворачивает на Данделион-драйв, и мысленно рисую наиболее вероятный из его дальнейших маршрутов. Если мы продолжим ехать по прямой, слева от дороги вскоре покажется кусок леса. Главное добраться туда, а там я смогу исчезнуть. Держа палец на собачке молнии, я жду, пока фургон не останавливается на светофоре, затем одним стремительным движением расстегиваю мешок. Истерика у парнишки начинается в ту самую секунду, когда я сажусь и принимаюсь сдирать полиэтилен со своего туловища. К тому времени, когда мне удается высвободиться, мой сопровождающий уже забился в угол фургона, сжавшись в комок и прикрывая обеими руками лицо.
– Сэмми! Какого черта там у тебя происходит? Сэмми! – доносится окрик с водительского сиденья.
Парнишка отвечает вибрирующим воплем, которому, кажется, не будет конца.
Я рывком распахиваю задние дверцы. Сразу за нами, дожидаясь зеленого света, стоит еще одна машина, и я вижу реакцию ее водителя на появление здоровенного полуобнаженного парня из грузовой двери фургона для перевозки пациентов. Прежде чем я успеваю ломануться к деревьям на опушке леса, этот придурок поднимает камеру, чтобы сделать снимок. Впрочем, если он не виртуоз съемки в движении, ему вряд ли удалось меня поймать – я оказываюсь в глубине леса буквально за несколько секунд.
К несчастью, я быстро понимаю, что от «Элмерса» меня отделяет не одна миля. Подстегиваемый смесью паники и гнева, я пускаюсь к своей цели напрямик. Ветки хлещут меня по бокам, а мошки слетаются со всего Нью-Джерси, привлеченные запахом моей обнаженной кожи. Я проламываюсь сквозь лесные заросли и опрометью перебегаю бесчисленные прорезающие их дороги. Мое тело сплошь покрыто царапинами и укусами. Мне все еще остается пройти несколько миль, когда я вытаскиваю телефон матери, чтобы проверить свое местоположение на карте. На экране мигает входящий вызов с нашего домашнего телефона. Я перенаправляю его в голосовую почту, потом проверяю историю вызовов: дюжина пропущенных с одного и того же номера. Причем пять из них пришли на протяжении последних десяти минут. Я проигрываю последнюю запись в голосовой почте.