Я отдергиваю руку, подавляя позывы к рвоте. Мое сердце дико колотится о ребра, я натужно хватаю пропитанный пылью, застревающий в легких воздух.
Вдруг в луче фонарика вспыхивает прядь медно-рыжих волос. В одно мгновение я оказываюсь там и принимаюсь рыть, как собака, отшвыривая назад обломки досок, трубы и кирпичи, пока наконец не выкапываю из-под мусора голову и плечи Кэт. Она то ли мертва, то ли без сознания. Ангельски-безмятежное выражение ее лица пугает меня больше, чем что-либо другое виденное мною за этот вечер. Зажмурившись, я прижимаю пальцем яремную вену. Сердце еще бьется! Я принимаюсь копать быстрее, дохожу до ног, и тут понимаю, насколько сильно она пострадала. Из ее левой ноги фонтаном хлещет кровь; брызги попадают мне на лицо. Я срываю с себя ремень и перетягиваю ей бедро так туго, как только могу. Когда поток крови превращается в тонкую струйку, я выуживаю мобильник и начинаю набирать «911».
И даю отбой.
Снаружи доносится звук сирен. Нескольких сирен. Кто-то уже вызвал «Скорую помощь»! Я оглядываюсь вокруг: кроме меня, во всем здании ничто не движется.
Фельдшер «Скорой помощи» сказал мне, что Кэт осталась жива благодаря моему жгуту. Гвоздь зацепил артерию в ее левой ноге, и, если бы не мой ремень тридцать второго размера, она истекла бы кровью. Когда мы прибыли в больницу, никто не стал расспрашивать меня, что случилось и что я видел; все спешили помочь пострадавшим. Я не был ранен, поэтому они, видимо, предположили, что меня не было вместе с другими, когда обрушились перекрытия. Учитывая мое уголовное прошлое – а также тот факт, что я заявился на вечеринку без особого приглашения, – я решил, что лучше пока держать свою информацию при себе.
Четверо подростков погибли. Я уже знал, что по меньшей мере кто-то один не выжил, но только когда мне назвали цифру, ужас произошедшего окончательно дошел до меня. Я благодарен всем богам, которые меня слушают, за то, что они пощадили Кэт. И, учитывая количество ее повреждений, я молюсь также, чтобы оставленная ей жизнь стоила того, чтобы жить.
Часы на стене сообщают, что уже почти пять утра. Через несколько часов взойдет солнце, а Кэт по-прежнему без сознания. Не считая раны на ноге, у нее также серьезная черепно-мозговая травма, пробито легкое и сломаны три ребра. Доктора говорят, что надежда есть, но я не настолько глуп. Я знаю: есть большая вероятность, что Кэт не выкарабкается. Думаю, именно по этой причине мне позволили остаться в ее палате. Или, может быть, они понимают, что попытка удалить меня отсюда потенциально опасна для жизни. Не для жизни Кэт – для моей.