Он обругал себя за то, что не выхватил пистолет, пока еще можно было, набрал в грудь воздуха, каким-то чудом увернулся от летящего в лицо кулака, но вопреки ожиданиям Гаррисона не попятился, а снова крепко его обхватил. Какое-то время они возились, и каждый пытался свалить другого, и под конец покатились по ступеням, свалившись рядом с мавром, который, по счастью, был нем и недвижим. Только тогда Фалько удалось завести левую руку за шею Гаррисона, нажать и, высвободив правую, несколько раз двинуть его кулаком в лицо, целясь в переносицу и глаза.
Хрипение и кровь из обеих ноздрей.
Хрясь. Хрясь.
Стон и новые потоки крови.
Хрясь-хрясь – слышалось, когда кулак врезался в лицевые кости.
Фалько уже очень устал, но дело шло.
Хрясь.
Гаррисон – или как его там – сплюнул выбитый зуб. Руки, державшие Фалько, ослабели. Лицо с каждым ударом делалось все более дряблым, теряло четкие твердые очертания.
Хрясь, хрясь.
Фалько молотил методично. Но внезапно Гаррисон как-то не по-человечески взвыл, собрал, вероятно, последние силы, изогнулся, боднул противника, у которого снова запрыгали перед глазами разноцветные огоньки, и, перекатившись вбок, вскочил.
Ладно же, подумал Фалько. Пожалеешь.
Он схватился за кобуру и рывком вытащил наконец пистолет. Но когда навел его на противника, на лестнице уже никого не было. Прямоугольник света в подъезде подрагивал, как задернутая занавеска под сквозняком.
Славное утречко выдалось, сказал себе Фалько.
Медленно, с трудом поднялся, благо торопиться было уже некуда. Болело все – от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Мавр по-прежнему валялся на полу лицом вверх. Но вот он слегка пошевелился, приходя в себя. Тихо, хрипловато простонал.
Нож лежал на полу, в нескольких шагах. Хороший клинок, дюймов девять в длину. Обоюдоострый. Фалько, вспомнив, с каким звуком разошлась ткань, сунул под пиджак руку, ощупывая левый бок, и вытащил ее всю в крови. Однако не болело и не жгло. Разрез, по всему судя, был неглубокий. Царапина.
Шляпа его тоже слетела вниз по ступеням. Мавр упал как раз на нее и расплющил. Фалько сдвинул его немного в сторону и вытащил из-под тяжелого тела свой стетсон за 87,50 франков – безнадежно измятый и вообще являвший собой плачевное зрелище.
Мавр продолжал постанывать. Глаза его были полузакрыты, и всем своим видом он напоминал боксера, получившего нокаут. Фалько склонился над ним, сунул под нос испорченную шляпу. И сказал, глядя в упор серыми жесткими глазами:
– Новая была, понимаешь ты, тварь?
После чего наискось полоснул его ножом по лицу.