– Маленький мальчик мамочке мил[2].
– Не верь, я блефовал. Ты же знаешь – я к этому склонен.
– Все равно! Родной отец не сделал бы для меня больше!
– Пошел к черту.
На Кампане перед баром «Тропикаль» гремела воинственная медь оркестра, игравшего «Мою кобылку», и народ, собравшись в кружок, внимал. Прошел мимо трамвай с огромным плакатом, рекламирующим инсектицид «Флит»: «Освободим Испанию от всякой нечисти!» – гласила патриотическая надпись на борту.
– И как же воспринял это Керальт?
Адмирал почесал усы:
– Как обычно. Крайне неодобрительно. Разозлился до ужаса. Мы должны теперь держать ухо востро, потому что эта скотина трехрогая способна сорвать нам операцию – лишь бы только насолить конкурентам. По этой причине Ферриоль и хотел увидеться с тобой утром.
– И сфотографироваться на память.
– Конечно. А еще – увидеть, кого распинать на кресте, если затея провалится.
– Пару гвоздиков он прибережет для вас.
– Можешь не сомневаться. А Керальт будет забивать. – Адмирал мрачно фыркнул. – Тут все клевещут, стучат, интригуют и строят козни… Этак мы войну не выиграем.
– На той стороне все еще хуже… Социалисты, коммунисты, анархисты поедом друг друга едят.
– Да уж, мы друг друга стоим… А в выигрыше останутся русские. Республика, где каждый мнит себя ее отцом, а заодно и матерью… Нет, либералом можно быть только в Англии, а республиканцем – в Швеции. Если у нас тут разыгрывается драма, то у красных – типичный водевиль. Сайнета из-под пера Арничеса[3].
– Зато они расстреливают направо и налево. Без разбору. Мы, по крайней мере, священников даем для спасения души, а уж потом к стенке ставим.
– Границы не переходи, – адмирал взглянул на него свирепо. – Язык прикуси.
– Слушаюсь.
– У меня вот где уже шуточки твои. До самых до печенок достали.
– Прошу принять, господин адмирал, мое искреннее сочувствие.
– Сочувствием сыт не будешь. – Адмирал достал из жилетного кармана часы. – Пригласи-ка меня лучше на аперитив, самое время. Не жмись!
– Когда это я отказывался?! – запротестовал Фалько.
– Я тебе хорошо плачу, так отчего бы по крайней мере не поставить начальнику бокал мансанильи?
– При всем уважении, господин адмирал, на аперитивы вы тратите меньше, чем русские – на закон божий.
– Не вижу связи.
– Это была метафора.
– Засунь себе свои метафоры… знаешь куда?
– Есть засунуть!
– Мне скоро в отставку, а ты еще молод. – Адмирал рассмеялся сквозь зубы. – И потом, очень вероятно, ты в отставку не выйдешь. Тебя пристукнут раньше.
– Не согласен, господин адмирал! Постараюсь не допустить.
– Да все стараются, однако же… сам видишь.