– Я про тебя, дурачок.
– Не очень. Это скорее бизнес, нежели еще что-то.
Мойра, казалось, была озадачена столь растяжимым понятием.
– Бизнес, говоришь?
– Да. Тихий и мирный бизнес.
– Никогда ты не занимался тихим бизнесом, мой милый. И уж тем более мирным… – Она протянула руку. – А ну-ка… Дай-ка…
– Оставь… – со смехом отстранился Фалько.
– Что это «оставь»… Ты ведь с пистолетом?
– Нет.
– Как это «нет»? А это что?
– Оставь, я сказал!
Но она уже приподнялась и ощупывала его бок, пока не наткнулась на выпуклость браунинга. И торжествующе расхохоталась. Потом обхватила Фалько ниже затылка, притянула к себе и звучно чмокнула в переносицу.
– Ты все такой же, разбойник! И пират!
– Куда уж мне… Я выдохся.
– И по-прежнему красавчик! Так и не женат?
– Нет, конечно. Сердце мое разбито. Ты со своим английским художником и разбила. Я больше не способен полюбить.
– Был мерзавцем и остался.
Она открыла деревянную, отделанную перламутром шкатулку. Внутри лежали книжечка курительной бумаги, табак, зажигалка и шарик с гашишем. Очень ловко действуя одной рукой, она смешала несколько зернышек гашиша с табаком и свернула сигарету.
– Бизнес твой, надо полагать, связан с теми двумя кораблями у пирса?
Фалько взглянул на нее так, словно они играли в покер:
– Что ты знаешь об этом?
Мойра лизнула бумагу и заклеила самокрутку.
– Что в газетах написано, то и знаю. – Теперь она вертела готовую сигаретку между указательным и большим пальцем. – Что везут золото… «Порвенир», как рупор республиканцев, клеймит пиратство франкистов. «Депеш», наоборот, требует, чтобы второе судно убрали отсюда. А нейтральная «Танжье газетт» восхищается, какая сплелась интрига.
– И все по-своему правы.
– А ты? Ты-то на чьей стороне, мой мальчик?
Фалько не ответил. Он достал из шкатулки зажигалку и дал Мойре прикурить. С самокруткой во рту она наклонилась к вспыхнувшему огоньку.
– Когда ты в последний раз был в Танжере, то работал на испанское правительство.
– Да. Но сейчас понятие «правительство» стало весьма относительным.
Мойра глубоко затянулась и с наслаждением выпустила дым через ноздри.
– Эйнштейн нынче в моде.
Раскинувшись в гамаке, она вновь почмокала губами, затягиваясь.
– У меня есть чем заплатить тебе, – сказал Фалько осторожно.
– Не говори глупостей! – Она выпрямилась и взглянула в ответ. – Не нужны мне твои деньги.
– Я говорю серьезно… И это не мои деньги.
Она взглянула в сторону испанского побережья, где золотистая дымка становилась тем гуще, чем ниже опускалось солнце над морем. Ветер раскачивал герани в кадках.
– Ну ладно, – сказала она после недолгого молчания. – Нелишним будет кое-что добавить к наследству бедного Клайва. О какой сумме речь?