Интересно, знает ли уже Ева, что он в Танжере? И если нет, как скоро узнает?
Шагая в темноте, он спросил себя, как она вспоминает о нем.
Когда он проснулся на следующее утро, ветер стих. Шквалистый левантинец сменился слабым бризом. Море было спокойно, небо сияло лазурью, а для этого времени года температура была приятная.
Сидя в пижаме и халате, Фалько выкурил сигарету на террасе, откуда открывался вид на порт – «Маунт-Касл» и «Мартин Альварес» по-прежнему стояли неподалеку друг от друга, – потом сделал гимнастику, тщательно побрился, принял ванну. И еще не завершил свой туалет и был еще без галстука, когда раздался стук в дверь. Он открыл и увидел горничную-мавританку, спросившую, можно ли ей убрать номер. Рядом стояли тележка с чистым бельем и ведро с водой и щетками. Горничная – женщина средних лет, с татуировкой на лбу, с убранными под платок волосами – была привлекательна. Глаза большие и черные, как чашки с кофе. Увидев Фалько на пороге, она улыбнулась ему любезно и застенчиво.
– Заходите, – сказал Фалько. – Я иду завтракать.
Спустившись по устланной коврами лестнице, он выбрал себе столик так, чтобы оказаться спиной к стене и держать под наблюдением вход в ресторан, где, кроме него, было лишь двое клиентов – чета пожилых супругов, вполголоса споривших по-итальянски. Заказал официанту-испанцу тосты, яйцо всмятку, стакан молока и принялся просматривать «Танжье газетт» с заголовком на первой полосе: «Тупиковая ситуация. Республиканский сухогруз по-прежнему ожидает решения своей участи».
Позавтракав, он поднялся к себе. Мавританка наводила последний глянец. Окно было открыто, чтобы проветрить номер, и занавески чуть подрагивали от ветерка. При виде постояльца горничная улыбнулась все так же робко, словно извиняясь, что не уложилась в срок. Она как раз постелила постель и теперь натягивала покрывало.
– Ничего, – ответил Фалько. – Продолжайте, пожалуйста.
Он подошел к бюро взять с подзеркальника кое-какие мелочи и завязать галстук перед зеркалом. Потом достал из бумажника двадцатифранковую купюру и протянул горничной.
– Ой… – сказала она по-арабски. – Это слишком много.
Фалько с улыбкой все же сунул ей бумажку в карман халата.
– У нас говорят: «Да не оскудеет рука дающего».
Она еще немного поупиралась, но все же наконец согласилась.
– Спасибо большое…
У нее были мясистые пухлые губы, гладкая смуглая кожа. Правильные черты лица. На лбу – давняя татуировка в виде Южного Креста. Глаза, темные и круглые, как чашки кофе, смотрели на Фалько с любопытством. Под нижними веками – едва заметные круги, какие бывают от утомления.