– Я не обижу тебя. Я…
Не сумела закончить фразу. Язык перестал слушаться, стал ватным. Накатила усталость. Как будто лет сто не спала. Прижалась лбом к стене. В глазах темнело. Исчез и котенок, и бугристая кладка. И холод, исходивший от векового камня, вдруг перестал ощущаться. Не знаю, сжала или только попыталась сомкнуть вокруг колечка ослабевшие пальцы.
Веки налились свинцовой тяжестью. Последнее, что успело выхватить из сгущавшейся вокруг тьмы сознание – это шум мощных, гигантских крыльев, обдавших меня ледяными потоками ветра. Земля дрогнула, закачались стены. С усилием повернула голову, чтобы успеть утонуть в серебре драконьих глаз, поймать в растянувшихся ниткой зрачках собственное отражение и отчаянно пожелать, чтобы это было мое чудовище.
А не какой-нибудь разбуженный и не учтеный магами житель лабиринта.
Следующий день начался с сюрпризов. Первым, и самым приятным, стало мое пробуждение в Ледяном Логе. Я была жива и почти невредима. Слабость и тошнота – последствия яда кьерда, той мелочи кусаче-пузатой, не в счет. И светлая, смоченная в чем-то весьма пахучем повязка, перетягивавшая укушенную руку, меня не смутила и не напугала. Боли я не чувствовала, разве что легкий зуд.
Второй сюрприз вызвал противоречивые чувства – левая ладонь сияла так, что приходилось жмуриться и прятать руку под одеялом. Все-таки заработала я свое солнце, желанно-нежеланное, и теперь не знала, что делать с этим подарком судьбы, с собой, со Скальде… А еще с оставленным на Земле мужем, при мысли о котором хотелось головой о стенку биться. Авось тогда из нее (из головы, а не из стены) выветрится вся эта любовно-хмельная дурь.
– Только посмотрите, какое оно красивое, ваше солнышко! – сияла Мабли, как то самое дневное светило. Счастливо кружила по комнате, пританцовывая. Поправляла мне одеяло, заботливо взбивала подушки и все частила, не замолкая ни на секунду: – Не терпится узнать, что там проявилось у других алиан. Сколько невест, интересно, покинут замок? Сейчас позавтракаете, и я пойду все разузнаю.
Мабли торопилась отправиться на разведку, но приходилось исполнять наказ эррола Хордиса: дождаться, когда хозяйка проснется, дабы накормить ее, то бишь меня, уже остывшим бульоном.
Опять бульоном…
– Можешь идти. Я все равно пока не голодна. А если проголодаюсь, сама поем. Не маленькая.
Стоило только взглянуть на желтовато-сероватую бурду с утопленными в ней крупно порубленными листьями капусты, как желудок начал громко и негодующе протестовать против такого гастрономического эксклюзива.