Я вздрогнула и посмотрела на Ледяного, гадая, когда это мы уже успели перейти на панибратское «ты».
Тальден стоял, расслабленно прислонившись к дверному косяку, с руками, скрещенными на груди. Под тканью кипенно-белой рубашки вырисовывались стальные мышцы, бугрившиеся на плечах. Длинный камзол-безрукавка не скрывал, а скорее, подчеркивал контуры сильного тренированного мужского тела. Полагаю, у этого богато расшитого серебром аналога жилета имелось название, но мне оно было неведомо.
– Что-то не так, эсселин Сольвер? – снова перескочил на вежливое обращение ледышка. Вот только голос его по-прежнему сквозил насмешкой. Вежливости и уважения в нем и в помине не было.
Наверное, в своих мыслях его великолепие уже не раз успел сжечь меня на костре, как прелюбодейку. На пару с Майруэн.
– Боюсь отравиться, – призналась честно.
Если бы не лента, удерживавшая мышиного цвета волосы лекаря в тугом пучке на затылке, они бы у него наверняка встали дыбом, превратив голову эррола Хордиса в туловище хохлатого дикобраза.
Тальден помрачнел. Оторвавшись от стены, ринулся ко мне. Глаза – что две проруби. Лед и маленькие черные дырочки посередине. А ведь еще минуту назад они были безмятежно серыми.
Подвинув целителя, Скальде встал передо мной.
Зачем, спрашивается?! Мне тут же стало жарко, невыносимо душно. До дурацкой обжигающей дрожи, прокатившейся по телу, и звездочек в глазах. Хорошо хоть не сердечек.
– Эррол Хордис должен был объяснить вам, что невинной девушке настойка гуантильи не принесет вреда.
«А если просроченная?! Что тогда?!» – подумала в рифму и на свой страх и риск решила все же разобраться.
– Невинной, – закусила губу, осторожно подбирая слова, – имеется в виду чистой и телом, и помыслами или достаточно только тела?
– А у вас какие-то проблемы с помыслами?
Ладони мага властно, по-хозяйски опустились на столешницу в паре сантиметров от моих чуть дрогнувших коленей. Оказавшись в плену тальденовых рук, сжигаемая ледяным пламенем, что полыхало в глубине некогда прозрачных, а сейчас опасно потемневших глаз, я чувствовала себя сухой щепкой. А через пару мгновений и вовсе превращусь в обуглившуюся головешку.
Подумала так – и разозлилась на саму себя за неспособность бороться с чертовой привязкой. На Герхильда – за то, что провоцировал меня на откровенные мысли, необдуманные поступки и слова. На эррола Хордиса… Да просто за то, что крутился рядом!
Подавшись к магу, чтобы не думал, что испугалась, сказала вкрадчиво, выдохнула торопливо ему в губы, пока мозг снова не отключился:
– По-вашему, алиана до встречи с женихом не имеет права ни на какие чувства? Мы же не деревянные куклы, не можем приказать себе не влюбляться. Влечение, знаете ли, когда оно появляется, сильнее всех доводов рассудка.