* * *
20 августа 2017 года. Час Ч. где то в Тихом океане, БДК «Николай Вилков».
Майор морской пехоты Новиков…
После того как бардак на мостике несколько рассосался, я вышел я на палубу. В голове была только одна мысль: «Доигрались, вот он – маленький толстенький полярный зверек, подкрался, как всегда, незаметно. Хотя что я жалуюсь – мои парни живы-здоровы, никого не обожгло, не контузило, хотя шандарахнуло как раз над кубриком, где первое отделение занималось спаррингом у штормовых условиях. Как мне доложил их сержант, подволок там повело и пластиковая облицовка с него осыпалась. А сверху над этим местом сплошное обгорелое пятно. Короче, тряхнуло хорошенько, но все быстро очухались. А тут товарищ Одинцов еще ввел осадное положение. Надо выставить парные посты в ключевых точках. Там вообще наверняка филиал ада. Снизу по трапу поднимается лейтенант Жуков – он-то мне и нужен.
– Лейтенант, значит так, слушай мою команду. Ступай в кубрик. – Он только рукой махнул, что понял. – Стой, еще не все. Сформируй четыре трехсменных парных поста: на мостик, в машинное, возле продовольственного склада, и в трюм к «Туману». Стоять четыре часа через восемь, в случае нарушения порядка действовать согласно положения об осадном положении, О, каламбур! Да, выясни и доложи обстановку и боеготовность личного состава. Это было первое. Так, второе, у нас снова появилась связь, всем постоянно носить включенные индивидуальные рации с гарнитурой. Так, так… третье – пусть и мне тоже кто-нибудь принесет рацию. Четвертое – об осадном положении ты уже знаешь, так что переводим роту в постоянную боеготовность, всем постоянно быть при личном оружии. Одно отделение, резервное, всегда в готовности, одно несет службу в карауле, третье отдыхает, но тоже с оружием в обнимку. Исполняй, лейтенант! А я пройдусь с ребятами, – киваю на своих бойцов-разведчиков, – по кораблю, во второй заскочу, к ученым, гляну, как там. Всех свободных от несения службы в карауле через два часа собрать в кубрике для тактических занятий. К этому времени, думаю, чуть понятней станет, откуда ноги растут. Исполняй, лейтенант!
Жуков ушел, а я начал вспоминать, как все это было. Ведь мне и моим ребятам сильно повезло – в момент ЧП мы как раз лежали, качали пресс. Когда тряхануло, челюсти клацнули будь здоров, и первой мыслью было – бомба. Нет, конечно, мозг отметил все странности, но первой мыслью была именно эта. Потом стало понятно, что палуба не кренится, мы не тонем и не горим… за редким исключением. Но все равно сработали рефлексы, парни принялись быстро вооружаться и экипироваться, не задаваясь лишними вопросам – не интеллигенты, чай. Мы уже были во всем боевом (я даже не заметил, как снарядился), как тут звонок от Одинцова. Одного из бойцов послал за лейтенантом Жуковым, а сам с группой поддержки бегом на мостик. Прибыл туда, а там картина маслом…. Выставил пост из пары своих ребят, а сам решил, что называется, осмотреться в отсеках, и заодно связался с взводными. Получилось это не сразу, но когда связь таки заработала, то выяснилось, что и у старлея Рагуленко на «Трибуце», и на танкере у старшины Качура пока все было тихо и гладко. Оказывается, именно нам, как виновникам торжества, досталось больше всех. Комвзводам приказал практически одно и то же – «держать и не пущать», напомнил про осадное положение и о важности поддержания порядка. Сообщил, что одна съехавшая крыша и человеческая жертва у нас уже есть, а посему – бдеть, бдеть и бдеть. Всем указания одинаковые, чтоб не допускать никаких беспорядков или паники. Старлей Рагуленко на «Трибуце» в вопросах общего распорядка должен подчиняться Карпенко почти безоговорочно, но при этом обязан держать меня в курсе событий. А вот старшина Качур на танкере должен контролировать все действия экипажа и постоянно держать связь со мной или с лейтенантом Жуковым. Крайне важно проследить за тем, чтобы среди гражданских морячков не было взбрыков, особенно среди начальствующего состава.