В том же сентябре Одесса постоянно содрогалась от перестрелок. Неизвестно за что между собой сражались отряды деморализованных солдат, одесская милиция, гайдамаки, то бишь сторонники Центральной Рады, банды налетчиков… Наверняка этот список еще можно продолжить. Мнимые милиционеры, солдаты-дезертиры и бежавшие с кораблей матросы врывались в квартиры одесситов. Всех, конечно, интересовали деньги и ценности — политическая подоплека действий бандитов стремилась к нулю. Дезертиры избивали и грабили прохожих, дебоширили в трактирах, постреливая в стены и посетителей, не обходили вниманием публичные дома и кинотеатры. Воровские авторитеты разъезжали по городу на автомобилях, стреляя в прохожих, так просто, от скуки и безнаказанности… Толпы босяков штурмовали участки, требуя освободить задержанных преступников. А когда сторонники Центральной Рады узнали, что в одесской милиции избивают гайдамаков, они тоже стали осаждать участки.
В октябре 1917-го улицы Одессы были ареной сражений между милицией и гайдамаками. Последние смогли захватить Александровский участок, некоторые другие районы города, контролировали вывоз товаров из Одессы. В это время в Южной Пальмире появилась Мария Спиридонова, вождь левых эсеров, — она подлила масла в и без того неплохо горящий огонь страстными призывами к террору и революции.
Грех было не воспользоваться паникой, а Япончик таки не был глупцом. Вместе со своей бандой он обчистил почтовое отделение на Ближних Мельницах, а также кое-какие магазины и склады в центре Одессы. Много шума в городе наделало их вооруженное нападение на Румынский игорный клуб. Люди Япончика ворвались в него под видом революционных солдат и матросов, после чего, угрожая оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей, да к тому же обчистили карманы посетителей, в которых нашли еще 200 тысяч. В клубе тогда присутствовало более ста человек, и все они были ограблены. Бандиты срывали с женщин бриллианты и прятали их в голенища сапог. Вели они себя так, что один из посетителей клуба от страха скончался на месте.
В тщетной попытке противопоставить хоть что-то разгулу бандитизма создали Думский комитет общественной безопасности, но не господам думским чиновникам утихомиривать разыгравшуюся стихию…
Япончик тоже не чурался громких заявлений: «изъятие ценностей у буржуазии» он сопровождал рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата.
Во времена гетманского режима Япончик решил легализоваться, причем как крупный бизнесмен, предприниматель. Но его бурная натура требовала иного — и он окунается в рэкет. (И опять мы видим, что задолго до прихода такого понятия идея уже вовсю воплощалась в жизнь и недурно эксплуатировалась — к удовольствию одних и тихому негодованию других.)