Больше всего Александр боялся тех ужасающих периодов, когда в его мастерской не оставалось ни единого мешка со шкурами. В такие дни голые стены комнат сжимались, как будто хотели его раздавить. Чувствуя, как подводит от голода живот, мужчина мечтал только об одном: сорвать сургучные печати с веревок на свертке с десятками шкурок кролика или бобра, разложить их на столе и приступить к кропотливому труду.
Валентина была права: уйти с работы с отличной заработной платой в то время, как одно банкротство следовало за другим, оказалось верхом неосмотрительности. Но в минуты самых тяжелых сомнений Александр успокаивал себя мыслью, что ни один экономический кризис не может длиться вечно.
Когда деловая жизнь города вновь оживилась, молодой грек отправился на предприятие Гольдмана, где ему согласились предоставить шкуры в кредит. Затем один торговец, знакомый его друзей, предложил выставить у себя в лавке меховое пальто, сшитое Александром.
Следует отметить, что у меховщиков и ювелиров данное слово считалось чем-то незыблемым. Нарушить слово означало профессиональную смерть. Было достаточно одной рекомендации, чтобы вам предоставили бесценный шанс, как достаточно и одной ошибки, чтобы перед вами безжалостно захлопнули все двери.
Не без волнения Александр принес домой пакет с кроличьими шкурками. Впервые он собирался сшить манто, модель которого разработал сам. Положив драгоценный груз на стол, он сделал глубокий вдох. Стоит ему перерезать бечевку — и он уже не сможет вернуть мех Гольдману. Выйдет пальто удачным или нет, продастся оно или нет, за шкурки придется платить. Вероломный внутренний голос нашептывал: «Еще есть время отказаться. Верни их! Бечевка нетронута. И ты ничего не будешь им должен».
Затачивая о камень скорняжный нож, Александр вспоминал путь по горам Македонии, пройденный им вместе с Василием, погонщиком мулов. В тот день, когда он покинул Касторию с узелком на плече, он унес с собой лишь этот маленький нож с очень острым лезвием, нож в стареньком кожаном футляре, который он спрятал глубоко в карман. Этот нож ему подарил на двенадцатилетие его дедушка, именно тогда Александр начал обучаться скорняжному ремеслу, и этот инструмент хранил как зеницу ока.
«У тебя никогда ничего не получится! Ты годен лишь на то, чтобы строить планы!» Голос взбешенного отца, прозвучавший словно наяву, вывел мужчину из задумчивости. И Александр резким движением перерезал бечевку.
Пальто продалось через два дня. Молодой скорняк возвратил долг предприятию Гольдмана и вернулся домой в приподнятом настроении, неся в руках сверток со шкурками черного каракуля.