В конце коридора тускло сияли бронзовые ручки закрытой двери кабинета Андре Фонтеруа. Девушка отвела от них взгляд и решительно вошла в комнату, предназначенную для собраний административного совета. Пятеро мужчин встали. Камилла заняла свое обычное место, справа от потертого кожаного кресла отца, которое на этот раз пустовало. Хрустальная люстра искрилась в солнечном свете, который потоками лился через окно.
Камилла жестом предложила собравшимся сесть. На этот раз никто из управляющих не принес никаких документов. Они сидели, положив руки на стол из красного дерева. Часы на камине пробили девять.
— Месье, — начала Камилла, моля Бога о том, чтобы ее голос не дрогнул, не выдал ее смятения. — Наше собрание будет коротким. Я уполномочена сообщить вам то, что вы в принципе уже знаете. Моему отцу становится все хуже и хуже. Врачи уже не оставляют нам надежды. Однако мы должны решать текущие вопросы.
Филипп Агено, лысый, с тонкими губами, оставался бесстрастным, пряча взгляд за толстыми стеклами очков в роговой оправе. Камилла непроизвольно напряглась. По непонятной причине она никогда не любила этого человека. Она просила отца избавиться от него, но Андре отказался. «Когда речь идет о ценном сотруднике, мы не можем руководствоваться своими эмоциями, Камилла. Им нет места в бизнесе». Но Камилла полагала, что в отношении Филиппа Агено она не руководствовалась эмоциями, ее антипатия основывалась на недоверии. Агено был из тех, кто радуется несчастью соседа и готов воспользоваться чужой бедой. Возможно, это он и делал во время войны, но столь умело, что никто ни в чем не смог его упрекнуть. «Этот человек из числа тех, кто очень вовремя взял в дом маленького еврея, — думала мадемуазель Фонтеруа. — Практичные особы пошли на это, чтобы им снизили пошлины при покупке мастерских, оставшихся без хозяев».
Управляющий в летах, Марис Андриё, прочистил горло.
— Поверьте, мадемуазель, мы искренне сочувствуем вашему горю. Это тяжелый период для всего Дома Фонтеруа.
Раздался одобрительный шепоток.
— А что, действительно нет никакой надежды? — уточнил Агено.
— Увы, нет. Это всего лишь вопрос времени.
— Нам будет очень не хватать месье, вашего отца. К счастью, очень скоро к нам присоединится ваш брат. Преемственность обеспечена. Традиции Дома Фонтеруа будут сохранены.
Видя, что все пятеро мужчин дружно закивали, Камилла вздрогнула. Именно этого она и опасалась: они видели в Максансе будущего хозяина, ниспосланного им судьбой. Их закосневшие мозги были забиты принципами, которые ее предки навязали этому Дому как непреложные «скрижали закона». Они не могли даже представить себе женщину «за штурвалом корабля», тем более что в семье имелся наследник-мужчина!