И тотчас отпрянула, стянув обеими руками полы халата.
— Мама, что ты здесь делаешь? — спросила Камилла, почему-то почувствовав себя виноватой оттого, что вышла растрепанной, полуголой, оттого, что недавно отдавалась своему любовнику, хотя еще не наступила ночь.
— Я пыталась дозвониться тебе всю вторую половину дня, — раздраженно упрекнула ее Валентина. — На работе мне сказали, что ты не вернулась после обеда, дома твой телефон тоже не отвечал.
Камилла вспомнила, что Виктор, когда они около четырех часов вернулись домой, отключил телефон. Молодая женщина, смеясь, сказала любовнику, что она наконец поняла, как приятно прогуливать школу.
Растерявшаяся молодая женщина почувствовала, как заливаются краской ее щеки. Что делать? Предложить матери войти? Но она не хотела видеть ее у себя, тем более сейчас. К редким визитам Валентины надо было «постепенно созревать», нужны были свежие цветы у входа, чистые пепельницы, ровно лежащие подушки, навощенный паркет. По какому праву она беспокоит ее, являясь без предупреждения?
Камилла не видела мать уже четыре месяца. Они встречались на Рождество и на дни рождения. И тогда даже Камилла не осмеливалась отказаться от праздничных ритуалов, она боялась окончательного разрыва с матерью. Если они встречались в ресторане, на модных дефиле, то вежливо приветствовали друг друга, стараясь не проявить излишнего недружелюбия. И каждый раз Камилле казалось, что злые шипы впиваются ей в сердце.
— Чего ты хочешь? — недовольно бросила Камилла.
— Я могу войти или ты так занята, что я должна присесть на лестничной площадке?
Камилла неохотно сделала шаг назад. Она сразу же отметила элегантность лисьего жакета матери и узнала почерк Александра Манокиса. Валентина бросила жакет на спинку кресла и нервно стянула перчатки. Камилла затянула потуже пояс халатика и прошлась по гостиной, чтобы зажечь лампы. Она успокоилась, увидев, что дверь, ведущая в спальню, закрыта. Должно быть, Виктор проснулся.
Когда Валентина повернулась лицом к дочери, молодая женщина заметила, как бледна мать. Брови, очерченные карандашом, а под ними блуждающий лихорадочный взгляд.
— Максанса арестовали, — выдохнула Валентина.
Каждый раз, когда Камилла слышала о брате, она испытывала странное чувство, в котором были и раздражение, и разочарование, и зависть. Она не понимала, почему после смерти их отца ни разу не получила от брата ни единой весточки. За три года ни письма, ни телефонного звонка. Казалось, что для него она умерла. Максанс игнорировал письма сестры, которые та посылала в Нью-Йорк по адресу, продиктованному матерью. Камилла знала, что раз в год юноша приезжает в Париж, чтобы повидать Валентину, но он ни разу не навестил сестру. Со временем Камилла перестала думать о брате.