Дорогая Камилла!
Годы проходят… Мы так давно с вами не виделись, и я надеюсь, что у вас все хорошо.
Я решилась написать вам это письмо, чтобы рассказать, как поживает моя внучка Соня. Сейчас ей двадцать один год, она начала серьезно заниматься рисованием. Она очень талантливая девочка и увлекается шитьем. Она мечтает о карьере в индустрии моды. Я часто думаю о вас, о той дружбе, которая связывала вас с Сониным отцом. Они украли жизнь Петера, но я молю Небеса, чтобы у его дочери все сложилось иначе.
Искренне ваша,
Ева
«Бог мой! Она хочет, чтобы я помогла Соне выбраться из Восточной Германии!» — подумала Камилла.
Не надо было обладать даром ясновидения, чтобы прочесть эту просьбу между строк. Почерк, которым было написано письмо, отличался от почерка на конверте с печатью Мюнхена. Скорее всего, Ева Крюгер доверила надежному человеку отправить письмо из Федеративной Республики Германии, чтобы избежать цензуры. Но даже в этом случае пианистка не осмелилась писать открыто, а намек на Петера объяснял смысл послания.
Камилла не была в Лейпциге уже четыре года. В последний раз она отправилась на первый послевоенный аукцион пушнины, организованный местными властями. Торги в Лондоне, Нью-Йорке, Монреале или Ленинграде в полной мере обеспечивали потребности Дома в материалах, но молодая женщина хотела побывать в этом немецком городе, верная своему прошлому. Дом Фонтеруа и Брюль связывала долгая история любви. Камилла пробыла в Лейпциге всего два дня: шкурки, привезенные из стран Восточной Европы, разочаровали француженку, а из-за слишком волнующих воспоминаний она не решилась встретиться с кем-либо помимо коллег.
Виктор настаивал на том, что будет сопровождать любовницу в этой поездке: он хотел посмотреть город. Но Камилла решительно воспротивилась его намерениям. Она не желала видеть Брука в Лейпциге. Сама мысль о его появлении в городе казалась ей нелепой, даже неприличной. Лейпциг — это Петер, Лейпциг — это ее встреча с Сергеем после войны. В этом городе она оставила частицу самой себя. А такой человек, как Виктор, с его беззаботностью, костюмами от Чифонелли, с его ироничным взглядом, разве он мог понять ее переживания? В тот день они впервые поссорились.
Уже несколько лет Камилла читала статьи, рассказывающие о почти непреодолимой границе, что пролегла между двумя Германиями, о риске, которому подвергались «беглецы из Демократической Республики», стремящиеся попасть на Запад. Как и большинство жителей Европы, Камилла три года тому назад была шокирована, узнав о возведении Берлинской стены. Максанс тут же отправился на место событий. Он сделал снимки мужчин и женщин, выпрыгивающих из окон зданий, солдата восточного блока, вопреки своему долгу бросающегося на колючую проволоку в последнем отчаянном порыве. Сфотографировал он и подростка, лежащего у подножия стены, подростка, избитого военными за страшное преступление — стремление к свободе.