— По крайней мере, они никогда не говорят глупостей. Как прошло утро?
— Мы побывали у памятника Битвы народов[83]. Чудовищное сооружение. Напоминает огромную погребальную урну.
— Ты говоришь так, потому что ты шовинист и потому что сражение под Лейпцигом стало первым крупнейшим поражением Наполеона.
— Однако он до последнего верил в победу, даже в 1813 году, когда его армия отступала из России. Ты думаешь, менее двухсот тысяч французов против трехсот тысяч немцев, австрийцев, русских и шведов — это так легко? Гекатомба…[84] Вся Европа объединилась против нас…
— Лучше расскажи мне о Соне, — прервала Максанса сестра, зная его пристрастие к наполеоновским войнам, которое зародилось еще в детские годы. Брат мог часами рассуждать об этой войне. — Вы встретились, как и было предусмотрено?
— Да, впрочем, с тех пор мы и не расставались. Я даже привел ее с собой.
— Ты с ума сошел! Было же решено, что она присоединится к нам только в последнюю минуту.
— Но почему? — Максанс пожал плечами. — Если она познакомится с нами поближе уже сегодня, то завтра будет держаться естественнее. Кроме того, она хотела увидеть дефиле.
— Где она?
— Вон там, около двери.
Камилла проследила за его взглядом. Темноволосая худенькая высокая девушка со строгим пучком на затылке напоминала балерину. На ней были красный обтягивающий пуловер, черная юбка и тяжелые, грубые кожаные сапоги. Соня растерянно взирала на суматоху, царящую вокруг, и явно не понимала, куда она попала.
«Это дочь Петера! — подумала Камилла, удивляясь своему волнению. — Бог мой, как быстро летят годы! Отец Сони в ее возрасте уже погиб».
— Она очаровательна, — прошептала потрясенная Камилла.
— Ты тоже так считаешь?
Уловив мечтательность в голосе брата, мадемуазель Фонтеруа повернулась к Максансу. Он не отводил глаз от Сони.
— Сейчас же наденьте рыжую лису! — внезапно гаркнул Рене Кардо.
— Еще рано, месье, — запротестовала молодая манекенщица, надув губки. — Здесь можно задохнуться от жары.
— Если вам так жарко, любезная девица, то вы можете убираться вон, возможно, это несколько остудит вашу голову.
Манекенщица тут же надела манто, а Кардо отошел на несколько шагов, чтобы понять, действительно ли к этому наряду необходима шапка, как это было предусмотрено эскизом. Дефиле должно было начаться через две минуты. Волнение усиливалось. Столы ломились от косметики: розовые и персиковые румяна, голубоватые и перламутровые тени для век. Перчатки, сапоги и туфли были свалены у вешалок. Несмотря на то что это был показ верхней одежды, Камилла и Кардо уделяли внимание каждой мелочи. «Элегантность — это совокупность деталей», — заявил модельер. Для любого дефиле или фотосъемки он тщательно подбирал даже подкладку платьев.