На улице раздавались вопли манифестантов, пробегающих мимо Дома Фонтеруа. Справа от входной двери пылал «роллс-ройс». Внезапно несколько человек в джинсах и зеленых куртках, с волосами, разметавшимися по плечам, отделились от основной массы бунтовщиков и устремились с железными прутами наперевес к витринам Дома. Продавщицы пронзительно завизжали. Камилла приказала им подняться на второй этаж. Спрятав лица за платками, а глаза за очками для плавания, неизвестные, рыча от ярости, принялись крушить стекла витрин. Какая-то молоденькая девица с длинными рыжими волосами влетела в зал. Ее худенькое тело сотрясалось от ненависти и гнева, она приблизилась к Камилле и швырнула ей в лицо листовку. «Сволочи!» — выкрикнула девушка перед тем, как выбежать из магазина. Дютей потянул Камиллу за руку. «Вам тоже следует подняться на второй этаж, мадемуазель. Никто не знает, что они еще могут выкинуть. Они атаковали Фошона». «Об этом не может быть и речи!» — крикнула Камилла, дрожа от ярости.
Затем, так же быстро, как и пришла, гроза отступила. После того как на улице появились стройные ряды полицейских, манифестантов поглотили пасти метро. Потрясенная Камилла осталась стоять посреди разгромленного зала магазина Дома Фонтеруа, напоминавшего поле битвы. Стены витрин измазаны краской, духи текут из разбитых флаконов на перчатки и шейные платки. Головы манекенов оторваны, и среди осколков стекла валяются роскошные манто.
Нехорошее предчувствие заставило Камиллу содрогнуться. «Это только начало», — подумала она, стараясь унять дрожь в руках. Через несколько секунд мадемуазель Фонтеруа кинулась в туалетную комнату, где ее вырвало.
А потом наступил нескончаемый месяц май, город застыл в томительном ожидании неизвестного. С тех пор как Камилла заняла пост главы Дома Фонтеруа, она еще никогда не чувствовала себя такой растерянной. Она лишилась сна. Ей казалось, что она разлагается, трескается, потихоньку распадается на части.
Когда по радио сообщили, что никто не знает, где в данный момент находится генерал де Голль, Камилла выключила приемник и спряталась под одеяло. Старый политик был прав, и она должна последовать его примеру и на некоторое время исчезнуть. Измотанная, падающая от усталости женщина больше не могла сопротивляться.
Пронзительный звонок продолжал досаждать ей. Нехотя Камилла выбралась из постели. Свет, заливающий гостиную, заставил ее зажмуриться — было больно глазам. Нетвердой походкой мадемуазель Фонтеруа добралась до входной двери. Камилла не могла вспомнить, когда в последний раз ела.