В истории не редкость, что после взрыва революционной пассионарности в обществе экономика приходит в такой упадок, что восстановить ее нормальное функционирование становится невозможным. Такое государство обречено влачить жалкое существование до тех пор, пока не исчезнет с карты мира, став жертвой аппетитов соседей.
При этом экономика неизменно лежит в фундаменте любой революции. Социальная революция разрушает налаженные экономические порядки и связи. Если после завершения революционных событий последние восстанавливаются в чуть модифицированном виде, то речь, скорее всего, идет не о революции, а о дворцовом перевороте, восстании или смуте, которые были не в силах кардинальным образом изменить прежний ход вещей.
Экономика лежит и в глубинной основе нынешней «арабской весны». Однако появившиеся в первые месяцы после ее начала в печати рассуждения о чрезвычайной бедности жителей Северной Африки или особой бесперспективности их социального бытия, толкнувших арабов на низвержение существующего строя, верны лишь отчасти. В мире существует немало государств, где бедность населения еще более кричаща, и где отсутствуют не только «социальные», но даже обычные механические лифты. Тем не менее, жизнь там медленно течет без социальных взрывов, расцвечиваясь изредка бескровными дворцовыми переворотами (часто, кстати, в случае успеха именуемыми потом новыми правителями «народными революциями»).
Предпосылки реальные и мнимые
Диалектика объективных предпосылок и субъективных условий нынешних социальных катаклизмов в арабском мире при использовании стандартного набора и методологий обществоведческой науки поддается довольно четкому анализу. Несмотря на то, что внешнее вмешательство в текущие процессы внутри арабских стран – вещь бесспорная и предельно очевидная, в глубинной основе социального взрыва столь же бесспорно лежит экономика. Последнее утверждение требует более развернутого пояснения, поскольку, глядя на макроэкономическую статистику и складывавшиеся тренды, накануне революций экономическое положение именно тех арабских стран, где правящие режимы пали, было отнюдь не самое плохое.
Рассмотрим внимательнее ситуацию именно в двух странах «победившей революции» – Египте и Тунисе. Поскольку фундаментальные материальные условия существования населения являются определяющими факторами предпосылок революционной ситуации, ответим для начала на вопрос: пребывали ли их экономики в последние годы в упадке или хотя бы застое?
До начала мирового кризиса темпы прироста египетского ВВП (по данным Всемирного банка, в постоянных ценах 2000 г.) в течение трех лет в среднем составляли чуть менее 7 % в год. С обвалом мировой экономики они снизились до 4,6 % в 2009 г. В Тунисе в этот же период предкризисный рост был менее впечатляющим, но в целом более чем удовлетворительным – в среднем 5,5 % в год. В 2009 г. темпы прироста ВВП составили 3,4 %. Для сравнения укажем, что в Саудовской Аравии эти показатели равнялись соответственно 3 % и 0,6 %, в Марокко 5,4 % и 4,9 %, в Ливии 5,2 % и 2,1 %, в Ливане 5,9 % и 9,0 %, в Йемене 3,4 % и 3,8 %. То есть, показатели Египта и Туниса в целом были не только не хуже, а даже заметно лучше, чем в некоторых других арабских государствах, мирно переживших бурную весну. Кроме того, следует отметить, что темпы прироста ВВП в Египте в постоянных ценах, начиная с 1992 г. стабильно были выше прироста численности населения, т. е. на протяжении 20 лет имел место реальный рост экономики и подушевых показателей. В Тунисе ситуация была аналогичной, хотя и по несколько отличным причинам: экономический рост здесь не столь впечатляющ, однако и население увеличивается куда более медленными темпами.