Рита погибла. Даже тела ее не нашли. Она путешествовала с экспедицией на Алтае, там на Белухе упала в ледяную пропасть. Обвал засыпал ее, товарищи ничего не могли предпринять. Ледяная могила. Прозрачная, прохладная. Так далеко от Украины. Вдали от Дивич-скалы, где ты хотела, любовь моя, найти свою жар-птицу! Что же мне теперь делать? Да и зачем? Ради новой химеры, которую поглотит несытая утроба Хроноса?!
Но нет! Не сложу оружия! Ты безжалостное, холодное, время, я тоже стану таким. Любовь тебя не побеждает - быть может, победит острое лезвие разума? Отныне все мои чувства и мысль - против тебя! Пока дышу - не успокоюсь. Не усну. Лжешь, Хронос! Есть, должна быть тропинка из твоего плена!..
Захотелось снова писать. Почему? Не знаю. За окнами - клики журавлей. Весна. Мне слышится в дыхании ветра шепот любимой, какой-то настойчивый зов. Куда?
Так много лет пролетело. Я уже доктор наук. Книга "Проблемы многомерности" вызвала шум в научном мире. Многие противники зарычали, встали на дыбы. Но победа все же за нами. Слишком безумная эпоха началась, уже ортодоксы не смеют поднимать свой убийственный меч над смельчаками, как это было раньше...
И все же - душа моя недовольна. Что мне теории, что мне мудрствования! Я жажду практики. Время смеется над теориями. Вновь сердце ноет, скучает за безумными порывами юности. Вспоминается Черная Грамота. Мои сподвижники стали взрослыми, слишком солидными людьми. Теперь их уже не поймаешь на крючок романтики, не толкнешь на сумасшедший шаг. И все же попробую. Рита часто снится, смотрит укоризненно, манит, манит куда-то, в лазоревую даль. Иду, иду, моя любовь, моя золотокосая мавка. Хочу быть глупым, хочу быть сумасшедшим. Хочу...
Рита, ты слышишь меня? Я нашел Черный Папирус, Черную Грамоту! Я нашел.
Друзьям не сказал ничего. Сам организовал раскопки тех двух оставшихся могил, соседний колхоз дал две тракторные лопаты, мы сняли дерн, добрались до захоронений. Я отослал взрослых, далее копал лопатой, пригласив на помощь детей из восьмилетки. Вечерами рассказывал им легенды об Огневике, гипотезы о пришельцах из дальних миров, выверял на их юных сердцах, чувствах свои раздумья о грядущей эпохе сверхвременности, сверхпространственности, когда люди станут детьми беспредельности. О, как мерцали глаза детей в сумерках! Как доверчиво они глядели на меня, а затем восторженно переводили взгляды на безмерный шатер звездного неба!
Как-то утром мы очистили остатки трупов от земли. Их было трое. Я сразу увидел черный свиток. Он лежал возле пожелтевшего черепа, на котором еще держались лохмотья казацкой шапки. Все в могиле несло на себе следы неумолимого времени. И только черный свиток мерцал загадочно, и казалось, что он здесь совсем некстати, что он попал в могилу случайно.