— Ну, вы, пожалуй, тоже его не лишены.
— Все же, будьте так любезны, объясните мне, почему вы задержались на целых три месяца?
— Это долгая история.
— Я никуда не спешу.
— Если вы настаиваете, могу дать свои объяснения. — Равнодушно пожав плечами, согласился Виктор. — Все дело в том, что по возвращении на родину мне пришлось преодолеть просто неимоверный пресс бюрократической волокиты. Именно по этой причине, я и не смог вырваться вас навестить.
— К моему глубокому сожалению, мне очень хорошо знакома эта проблематика российской действительности. Все построено, чтобы запутать человека, а потом дать ему по шее и наказать за совершенную ошибку. — С потаенной грустью в голосе, поделился профессор и глубоко вздохнув, посмотрел на нежданного гостя и поинтересовался:
— Виктор Петрович, не составите ли вы мне компанию в посещении вполне приличной ресторации? Сегодня у меня лекций больше не будет и, я полностью свободен.
— С удовольствием, тем более время обеденное и, я прибыл в Москву буквально пару часов назад.
— Вот и замечательно сударь! — Довольно потирая руки, воскликнул Кулагин и, подхватив свой портфель, поспешил на выход.
Недоуменно посмотрев вслед спешащему ученому, Виктор поспешил вслед за ним и, догнав его, задал вопрос:
— Михаил Александрович, зачем же так быстро? Нам некуда спешить.
— Как раз наоборот. Необходимо как можно быстрее покинуть университет пока не закончились занятия. Студиозусы в один миг расхватают всех свободный извозчиков и, нам придется идти в приличную ресторацию на своих двоих.
Подивившись про себя таким обстоятельствам университетского бытия, Виктор больше не задавая никаких вопросов, последовал за Кулагиным и спустя минут пять, разместились в комфортном фаэтоне.
— Куда господа желают подать экипаж? — Поинтересовался кучер с громадной черной бородой доходящей тому чуть ли не до пупа.
— Доставь ты нас в 'Терновник' любезнейший. Знаешь ли ты, где сие замечательное заведение находиться?
— Обижаете барин. Мигом домчим. Не извольте беспокоиться. — Развернувшись на козлах, кучер залихватски дернул узду, и фаэтон быстро понесся по странно пустынным улицам.
Проезжая по улицам Москвы, Виктор с затаенной грустью рассматривал город и его редких жителей спешащих по своим неведомым делам. Вспомнив парад на Красной площади 7 ноября грозного 1941 года, в котором он, будучи еще лейтенантом, принимал участие, ощутил, как его душу вновь сковывают ледяные тиски ностальгии.
— Мы уже подъезжаем. — Проговорил профессор, не замечая состояния своего спутника и, в нетерпеливом предвкушении потер руки.