На очередной яме-кочке меня кинуло на Апостола, я сгруппировался, шепнул:
– Поехали!
И с силой качнулся обратно на того конвоира, что мне бил локтём в лицо. Плечом толкая его на выход. Тут же прыгаю на рыжего, выкидывая вперёд руку с зажатым в кулаке гвоздём. По моим ногам пробежал Апостол, схватился с конвоиром.
Рыжий визжал, закрыв лицо руками. Кровь бежала меж пальцев из выбитого глаза. Апостол боролся с другим конвоиром за винтовку, по нему полз Авторадио, вцепился в горло предателя. Краем глаза отметил местоположение Крыса, что в ужасе забился в угол. Не мешает – и то хлеб.
Нанёс быстро ещё два удара в шею рыжему. Первый крик захлебнулся, от второго меня обдало тугой струёй горячей крови. Попал в артерию! Про этого можно забыть.
Повернулся к свалке. Конвоир выпучил глаза, тянул винтовку, Апостол и Авторадио со звериными глазами давили его. У них прям пат. Воткнул гвоздь в глаз конвоиру. Это сразу изменило расклад. И вот уже предатель дёргается в агонии.
По ощущениям, прошло минут пять, но я уже тёртый калач – уложились в несколько секунд. Грузовик только начал скрипеть тормозами.
– Пётр! – хриплю я, толкая Апостола и указывая на кабину.
Винтовка конвоира меняет руки хозяина, выстрел.
– Ещё! – кричу я.
Машина резко встаёт, мы кучей падаем на Пяткина. Мат-перемат. Хлопают двери кабины. Две двери! Оба живы!
– Живо! Живо! – ору.
Апостол и Авторадио выкатываются из машины. Крики, хрипы, сдвоенный выстрел.
– Стреляй! Уйдёт! – полный боли голос Апостола.
Выстрел. Ещё.
Я, наконец, выбираюсь из кузова. И то, с помощью Крыса.
Картина маслом – Апостол зажимает пятно крови посреди груди, Авторадио с колена выцеливает деревья. Один конвоир лежит, сучит ногами – агония.
– Догнать! – кричу.
Авторадио оборачивается, кивает, начинает бег с низкого старта. Я наклоняюсь к Петру.
– Что ж ты так, Пётр?
Он грустно и беспомощно улыбается:
– Командир! – горлом у него идёт кровь. – Я тебя не выдал, командир! Медведь. Я тебя узнал, как только увидел. Не выдал. Под Воронежем летом ты нас на мосту строил, в окопы рассадил, позор искупить заставлял. А я всё одно сдался. Теперь – искупил. Спасибо, командир!
– Тебе спасибо, Петя.
Глаза его потухали, он забился в агонии. Я прижал его голову к себе, крепко, насколько смог. Держал, пока не перестало тело биться. Положил голову на землю, закрыл глаза. Ему. Потом свои глаза закрыл окровавленной рукой.
Когда открыл глаза, передо мной стояли Громозека, Авторадио и Крыс.
– Догнал?
Он кивнул, тяжело дыша.
– Добил?
Опять кивнул.
– Слушай мою команду: всех убитых раздеть, собрать все оружие, боезапас, съестное, амуницию. Исполнять!