Чувство острой опасности сдёрнуло меня с места. Вправо. Но поздно. Пуля ударила меня в левое плечо, разворачивая. Второй его выстрел выбил кирпичное крошево из стены, а третий его выстрел совпал с моим первым. Пуля ударила меня в грудь, отшвыривая на стену, напротив, как в зеркале, отлетел Кум. В полёте я выстрелил ещё раз. Вторая пуля попала ему в горло.
– Зачем, брат? Зачем?
Но он уже не мог мне ответить – у него началась агония. Как же всё глупо вышло!
Я поднялся, выглянул. Моя жена стояла, оцепенев, около трупа «гаишника». Я достал телефон, вызвал её.
– Витя! Витя! Тут такое!
– Я знаю. Подними голову. Недостроенный дом.
– Вижу!
– Аптечка нужна срочно. Срочно!
Винторез я положил у тела Кума, его пистолет забрал, пошёл ей навстречу.
– Надо срочно уезжать! – сказал я жене.
– Что это всё…?
– Потом! Поехали! Поедем через город.
И что дальше? Ничего дальше не будет и быть не может. Приплыли. Я убил двух неизвестных и офицера милиции. Они меня даже живым брать не будут. Если до захвата кровью не истеку.
Она везла меня домой. И слышать ничего не желала. Дома я ей рассказал всё. Она ничего не говорила, только плакала.
– Иди. Тогда тебя не тронут. Останешься – соучастником станешь. Они будут штурмовать дом. Живым я не дамся.
Она говорила. Плакала и говорила. Она не верила. Да, жизнь не могла быть такой жестокой, но она такой и была.
– Я никуда не пойду. Если они меня приговорили, то не отстанут. Это – первое. А второе – я тебя не оставлю. Я не смогу без тебя. Помнишь – и в горе, и в радости? Пока не разлучит…
– Есть шанс. В связи с последними событиями к тебе будет повышенное внимание, им станет неудобно тебя брать. Иди, у нас сын.
– А ты думал о нём, когда Чечню тут устраивал?
– О нём и думал.
И вдруг с улицы донёсся знакомый голос, усиленный и искажённый мегафоном:
– Сдавайся и отпусти заложника!
– Это же…
– Он самый.
– Какого заложника?
– Тебя. Ты им нужна.
– И ему?
Я пожал плечами. Мир сошёл с ума.
– Почему я?
– Не знаю. Может, он знает?
Она встала.
– Не вставай, они должны были уже снайперов расставить.
– Всё равно, – ответила она. А потом выглянула в окно и крикнула Полкана на переговоры.
Он подошёл к окну, в бронежилете на майку-алкашку и без оружия.
– Отпусти её! – крикнул он.
– Почему именно мы? – крикнул я ему в ответ из-за дивана. Надеюсь, толстый слой диванной набивки удержит пули. – Облегчи душу!
– Ты думаешь, я сейчас всё так вот и расскажу? Это только в кино вот так вот всё рассказывают. Это чтобы зритель понял замысел сценариста. А это не кино, Витя. Это жизнь, а ты – явно заигрался.