– Ты ж не спишь. – Мстислав Юрьевич подоткнул одеяло и, заметив, что Фриду познабливает, снял куртку и положил сверху.
– Не уговаривай, не хочу. Хватит уже меня мучить.
– Фрида, ну что ты говоришь! Ты просто поспишь, а проснешься – будешь уже здоровая, вот и все.
– Я врач и прекрасно знаю, как после перитонита такие здоровые просыпаются, что прямо космонавты.
– Ну надо, зайчик.
Она покачала головой:
– Я вообще жалею, что позволила Максу себя уговорить. Долежала бы уж спокойно дома.
– А потом что?
– Сам знаешь что.
– Фрида! Ну да, все не так, как мы хотели, совсем не так! Другая жизнь, но надо ее жить!
– Не хочется.
– Господи, если бы я мог вместо тебя лечь под нож, то лег бы, но, Фрида… – Он убрал с ее лба выбившуюся из косы прядь. – Я тебя провожу, сколько можно, потом ты поспишь, а когда проснешься, я буду рядом. За свой счет возьму и стану с тобой сидеть.
– Не надо. Я не стою таких жертв.
– Да какая жертва, все равно работать не смогу нормально, пока ты не поправишься.
– Однако ж работал.
– Прости. Только давай ты меня отругаешь потом, когда выздоровеешь, а сейчас поехали на операцию.
Она покачала головой. Зиганшин растерялся. Если бы на месте Колдунова был какой-то другой врач, может быть, он согласился бы с женой, но Яну Александровичу он доверял безоговорочно. Если профессор сказал, что операция необходима, значит, так и есть.
Еще Колдунов сказал, что потеряно много времени, значит, нельзя тратить драгоценные минуты на пустые разговоры, которые только истощают Фриду.
– Ты хочешь, чтобы я деду позвонил? – спросил он.
– Зачем?
– Скажу, что ты отказываешься. И что он, по-твоему, сделает? Может, пари заключим? Два к одному, что запихнет детей в машину и рванет сюда, но не доедет, потому что ночь, дорогу не видно, а он в отчаянии. Ты хочешь его с собой на тот свет забрать и детей заодно?
– Так ты не звони.
– Не волнуйся, он сам позвонит. Фрида, ты достаточно уже себе навредила.
Она молча посмотрела на него, и Зиганшину стало не по себе.
– Зачем ты скрывала, что у тебя болит живот?
– Потому что он не болел.
– Ладно, прости. Сейчас нечего рассуждать, отчего да почему, надо просто делать то, что необходимо, вот и все. Ты же понимаешь, что я не буду сидеть и смотреть, как ты губишь себя.
– А, так ты об этом? – усмехнулась Фрида. – Не волнуйся, это мое личное официальное решение.
– Знаешь, ты просто сейчас ничего не соображаешь, вот и все. Ты не способна принимать такие решения, и Макс сейчас официально это подтвердит. Я за тебя подпишу согласие, или врачи оформят консилиум, неважно как, но будет сделано то, что необходимо для спасения твоей жизни. Ты понимаешь это, Фрида?