– Надеюсь, не моей, – хмыкнул Зиганшин, залпом выпил стакан кефира и ушел к себе.
Фрида поправлялась быстро. Через два дня она уже свободно ходила по отделению и ухаживала за соседками по палате, в общем, не сильно нуждалась в его заботе. Зиганшин приезжал теперь один раз в день после работы и сидел только до конца впускных часов. Получалось совсем недолго, но и этот совместно проведенный час, казалось, тяготит Фриду.
Внешне все было в порядке, но у Зиганшина появилось стойкое чувство, будто они обходят мину, заложенную в центре их дома, и так боятся взрыва, что старательно делают вид, будто никакой мины нет.
Он не знал, о чем говорить с женой, и молчание, раньше бывшее таким уютным, вдруг сгустилось и стало тяготить.
Как поживает Лев Абрамович, как дети, – разговор о семье занимал слишком мало времени. Да Зиганшин и не знал толком, как дети, а Фрида не спрашивала, будто их и не было и они не ждали ее домой с таким нетерпением, что почистили кафель зубной щеткой.
В воскресенье Зиганшин остался дома, отпустил деда повидаться с внучкой и внезапно понял, что рад этой передышке. Он встал поздно, позавтракал с детьми и отправился с ними в лес. Грибы уже совсем отошли, но клюква кое-где еще лежала по кочкам рубиновой россыпью, а под ногами хлюпала черная болотная вода. День выдался на удивление ясным, вороны летали в верхушках, тяжело хлопая крыльями и каркая, в лицо летела паутина.
Трава и мох под ногами пожухли, словно заржавели, прижались к земле, и голые деревья замерли в ожидании мороза. Ничего не поделаешь, надо пережить зиму, чтобы потом воспрянуть под лучами весеннего солнца. Так и им с Фридой, наверное, надо просто переждать лютую пору. Просто потерпеть.
Он заметил, как ловко Света собирает клюкву обеими руками, будто доит кочку – именно так, как его учил когда-то отец. А Юра, наоборот, еле-еле клюет по ягодке, в точности как он сам в детстве, потому что долго не мог поймать движение и бесился от этого. Но папа был с ним терпелив и в итоге научил. Много чего хорошего передал ему отец…
– Юра, поди сюда, – позвал Зиганшин. – Давай покажу, как правильно ягоду брать.
Мальчик приблизился и послушно стал повторять за ним. Получалось у него плохо, но Юра не сдавался.
– Вот так, – повторял Зиганшин.
Случайно взглянув Юре в лицо, он увидел, что у ребенка от напряжения глаза на мокром месте.
– Отлично у тебя получается. Просто клюква уже отошла, перезрела, много все равно не возьмешь.
Стало так стыдно перед детьми, что у самого подступили слезы. Впервые после смерти сына он был готов заплакать, но нельзя пугать Свету с Юрой. И так уж он срывал на них свою злость! В лучших традициях человеческой натуры отыгрывался на самых слабых и беззащитных.