И вот мы уже поднимаемся по ступенькам лестницы, у начала которой сохранилась на каменной стене полустершаяся надпись: «Эта лестница сооружена в 1866 году иждивением керченского первой гильдии купеческого сына Василия Константинова». Она всегда умиляла меня, как одна из неповторимых примет славной древней Керчи.
Нас трое — Клименко, я и Денис Прокопьевич Логунов, с которым я познакомился вчера в саду гостеприимного домика бывшего следователя, на склоне горы Митридат.
Бывший «счастливчик» оказался совсем не таким, каким я его представлял со слов Андрея Осиповича: высоченный, плечистый седой старик с черными лихими усами, в темно-синем строгом костюме, украшенном орденскими планками. Он сидел чинно, подтянуто, положив на колени большие руки с натруженными ладонями и сутулясь, как обычно слишком рослые люди. Этот плечистый человек с мужественным, и, как принято говорить, «открытым» лицом и благородной сединой, своей монументальностью напоминал памятник Герою Труда.
Перехватив мой недоверчивый взгляд, Логунов засмеялся:
— Вы не смотрите, какой я теперь! Это уж потом пошел в рост, как взрослый стал. А хлопцем совсем тощий и жилистый был, прямо щепка. В любую щель пролезу или в форточку. А силенка была, хоть и лядащий на вид. Потому меня и брали, когда приходилось курган вскрывать. Колодец рыли узкий, так что обычно Ставинский нарочно самых худеньких хлопчиков нанимал. И платить им можно было поменьше, не пожалуются. Матерый волк был.
— А я ведь могу вам показать в натуре, как он выглядел, — неожиданно сказал Андрей Осипович. — Я тоже зря времени не терял. Отыскал одного любителя, он всякие старые фотографии Керчи собирает. У него их сотни. И нашлась среди них, представьте, карточка Ставинского!
Клименко достал из стола фотографию и протянул мне:
— Полюбуйтесь, какой щеголь — и в морской форменке, — многозначительно добавил он. — Выяснил я: оказывается, он в молодости на флоте служил. Теперь понятно, откуда взялся и морской узел, каким была петля Рачика завязана.
Картинно сложив на груди руки, на меня пристально смотрел холодными глазами плечистый брюнет в щеголеватой матросской форменке. Карточка была старая. Не хватало только папиросной бумаги, прикрывавшей обычно такие фотографии. Внизу было выведено, как факсимиле: «А.Ставинский» — и от последней буковки шел росчерк, окружавший фамилию овальной рамочкой.