Мы расспрашивали попадавшихся на пути стариков и старушек, заезжали по совету Андриевского в школы и беседовали с местными учителями» преподавателями истории и географии, наслушались весьма занимательных рассказов о всяких исторических событиях и самых фантастических легенд. Но они никак не помогали найти родину Золотого Оленя.
География этих мест даже за послевоенные годы так разительно изменилась, что их не узнавал и Авенир Павлович, тщетно пытавшийся до войны отыскать со школьниками могилу Смирнова. Старик огорчался все больше и выглядел виноватым.
— Ну что вы, Авенир Павлович! Ничего не попишешь, жизнь идет вперед, все меняется, — утешал я его, а сам, признаться, уже начинал сомневаться в успехе поездки.
Но вот снова забрезжила слабая надежда.
Где-то на проселочной дороге мы увидели отдыхавшего на обочине в тени дубочка, едва начавшего одеваться нежно-зеленой листвой, старика в нейлоновой куртке и соломенной шляпе. Мы остановились, подсели к нему, поздоровались, завели разговор о жизни, о здоровье и о том, что вот разыскиваем Михайловку, возле которой давно, еще в годы гражданской войны, один ученый вел раскопки кургана…
— Курганов у нас полно, — оживился дедок. — И еще с той войны, с французами, и могилы казаков запорожских. Были такие два запорожца — братья Серко, так они завещали себя похоронить рядом. Курганы те так и называются: Братья. И ученые давно теми курганами интересуются. Тот академик, про какого вы спрашиваете, тоже здесь копал. Я мальчонкой был, хлопчиком, а его хорошо запомнил.
— Где же он копал? В каком кургане? — поспешно спросил я, не веря удаче.
— Во всех, — не раздумывая, ответил он и широко обвел рукой полгоризонта. — Крепкий такой был академик. Здоровенный!
— Позвольте, Скилур Авдеевич был невысокого роста, худенький, — негодующе произнес Авенир Павлович. — Вы что-то путаете. Он был совсем не такой, как вы рассказываете.
— Кто? — уставился на него дед.
— Скилур Авдеевич Смирнов, которого вы, говорите, знали.
— Не знаю я никакого вашего Смирнова. То академик был, папиросы курил из золотого портсигара, — упрямо покачал головой наш собеседник. — Высокий мужик был, рыжий.
— Вы же старый человек, а такие сказки рассказываете, — Авенир Павлович попробовал пристыдить дедка.
— Почему сказки? Мне-то лучше знать, я здешний. И копал он возле Михайловки, это точно. Я жил в соседнем селе, в Григорьевке, а туда часто бегал, в Михайловку. Сожгли ее белые еще в ту войну, в гражданскую. А нашу Григорьевку фашисты спалили, когда отступали. Теперь я здесь у старшего сына живу.