Мы уже видели, как в 1950-е годы левые обновили ту традиционную критику капитализма, которую много лет применяли марксисты. Они сделали вывод, что «фашистская реакция» — это на самом деле психологическая реакция на прогресс. Если раньше левые силы утверждали, что фашизм представляет собой политическую реакцию экономически господствующих классов на выступления революционных рабочих, то теперь они стали видеть в фашизме проявление одной из многих «фобий» или просто «ярости», направленной на продвижение тех или иных групп и доктрин. Этим фобиям и ярости подвержены исключительно белые гетеросексуальные мужчины (и женщины, которые любят их), потомки тех самых отвратительных «мертвых белых европейских мужчин»[649]. В 1930-е годы левые утверждали, что фашисты хотят защитить свои заводы и дворянские титулы; теперь нам говорят, что фашисты — известные также как «сердитые белые мужчины» — хотят сохранить свои незаслуженные «привилегии». Гомофобия, расизм, национализм наряду с их точными моральными эквивалентами, такими как исламский экстремизм и исламофобия, являются инстинктивной фашистской реакцией структуры власти белых мужчин на шок от нововведений.
Такие аргументы, выражаясь словами Карла фон Клаузевица, представляют собой продолжение войны посредством культуры. И действительно, нигде это логика не прослеживается так явно, как в поп-культуре.
Взять хотя бы фильм «Плезантвиль» (Pleasantville). Выдуманный город, погруженный в глубокую спячку 1950-х годов, когда у власти находились белые мужчины, подавляющие любые проявления инакомыслия, просыпается с появлением свободолюбивых, сексуально свободных молодых людей из 1990-х годов. Мы снова оказываемся в атмосфере 1960-х годов. Городские старейшины не могут справиться с этой проблемой. Когда они приходят домой в конце дня, их больше не ждут привычный стакан мартини и тапочки, приготовленные женами, которые стали свободными женщинами. В ответ на такие перемены представители белой мужской элиты (под руководством Торгово-промышленной палаты, разумеется) все больше уподобляются фашистам. В фильме довольно удачно использован прием смены цветных и черно-белых кадров: консервативные обитатели Плезантвиля показаны в черно-белых тонах, а полностью реализовавшие себя личности расцвечиваются яркими красками. Это побуждает монохромных фашистов к тому, чтобы начать относиться к «цветным» как к гражданам второго сорта.
Подобную тему можно найти и в довольно озорном фашистском фильме «Падение» (Falling Down)[650]. Принадлежащий к среднему классу белый работник оборонного завода (его играет Майкл Дуглас), потеряв работу в результате сокращения, в отчаянии совершает ряд эксцентричных поступков. В картине «Красота по-американски» (American Beauty) служивший ранее во флоте сосед героя Кевина Спейси срывается и становится убийцей, не в силах смириться с мыслью о том, что его сын может быть гомосексуалистом. То, что Голливуд продолжает плодить такие избитые сюжеты, не вызывает удивления. Удивительно то, что каждый раз при выходе на экран очередного «шедевра» множество критиков восхищаются оригинальной и новаторской интерпретацией, хотя на самом деле речь идет всего лишь о совокупности переработанных клише.