.
Хотя Буш, конечно же, не всегда был заложником своей социальной базы. Как и его прогрессивные предшественники — Клинтон, Никсон, Рузвельт и Вильсон, — когда его программа отличается от взглядов его самых верных избирателей по вопросам иммиграции или образования, он ставит под сомнение их намерения как «лишенные сострадания».
Многие консерваторы, включая Буша и Бьюкенена, не могут понять, что консерватизм не является ни политикой идентичности для христиан и/или белых людей, ни правой разновидностью прогрессивизма. Скорее, его сущность заключается в противостоянии всем видам политической религии. Это отказ от идеи, согласно которой политика может быть искупительной. Это уверенность в том, что в соответствующим образом упорядоченной республике амбиции правительства ограниченны. Консерваторы в Португалии могут желать сохранения монархии. Консерваторы в Китае всячески стремятся сохранить прерогативы Коммунистической партии. Но в Америке, как отмечают Фридрих Хайек и др., к консерваторам относится тот, кто защищает и отстаивает институты, которые считаются либеральными в Европе, но преимущественно консервативными в Америке: частную собственность, свободный рынок, свободу личности, свободу совести и право сообществ самостоятельно определять, как они желают жить в рамках этих принципов[693]. Поэтому консерватизм, классический либерализм, либертарианство и вигизм — это различные флаги единственной на самом деле радикальной политической революции за тысячу лет. На этой традиции основана американская государственность, и современные консерваторы стремятся развивать и защищать ее. Американским консерваторам часто вменяют в вину, что они выступают против перемен и прогресса; сегодня не найдется ни одного консерватора, который хотел бы восстановить рабство или избавиться от бумажных денег. Но приверженцы консерватизма понимают, что прогресс является следствием исправления противоречий в нашей традиции, а не отказа от нее.
В настоящее время консерваторам постоянно приходится обороняться, доказывая, что они «заботятся» о решении тех или иных проблем различных социальных групп, и часто они просто признают свое поражение в вопросах защиты окружающей среды, реформирования системы финансирования избирательных кампаний или введения расовых квот, для того чтобы доказать, что они хорошие люди. Еще большую тревогу вызывает тот факт, что некоторые либертарианцы отказываются от своей исторической преданности негативной свободе, не позволяющей государству посягать на наши свободы, в пользу позитивной свободы, в соответствии с которой государство делает все возможное, чтобы помочь нам полностью реализовать свой потенциал