. Более того, чернила из ручки Вильсона регулярно источали запах того, что мы сегодня называем «живой» конотитуцией
[138]. В ходе предвыборной кампании в 1912 году Вильсон объяснял, что «живые» политические конституции должны быть «дарвиновскими по своей структуре и на практике». «Общество — это живой организм, — писал он, — и оно должно подчиняться законам жизни... оно должно развиваться... поэтому все, чего требуют или хотят прогрессивисты, — это разрешение — в эпоху, когда «развитие», «эволюция» являются словами из научного обихода, — интерпретировать конституцию в соответствии с дарвиновским принципом»
[139]. Как мы уже видели, это толкование приводит к такой системе, в которой конституция означает все, что угодно интерпретаторам «эволюции».
Требовалась более аутентичная форма руководства: великий человек, который мог одновременно служить естественным выражением воли народа, а также руководителем и мастером, способным контролировать его темные устремления. Этот лидер должен был быть подобным мозгу, который и управляет телом, и зависит от его защиты. Для этого массы должны были подчиняться воле лидера. В своем непреднамеренно холодном и сухом эссе 1890 года под названием «Лидеры человечества» (Leaders of Men) Вильсон объяснял, что «настоящий лидер» использует массы как «инструменты». Он не должен вникать в тонкости и нюансы, как это делают писатели. Скорее, он должен говорить, воздействуя на их эмоции, а не на рассудок. Короче говоря, он должен быть умелым демагогом.
«Только самая суть конкретной концепции может произвести впечатление на умы масс, — писал Вильсон. — Они должны получать свои идеи в предельно конкретном выражении и гораздо охотнее принимают неполную правду, которую они могут быстро понять, чем всю правду, слишком многогранную для мгновенного осмысления. Умелого лидера мало интересуют тонкости характера других людей, для него важны — в крайней степени — конкретные возможности их применения... В то время как он является источником власти, другие только предоставляют материал для реализации этой власти... Власть предписывает; материал поддается. Люди подобны глине в руках опытного лидера»[140]. Циник мог бы признать, что трактовка Вильсона во многом верна, и тем самым признал бы свой цинизм. Вильсон же считал себя идеалистом.
Многие, в том числе и сам Вильсон, полагали, что этим качеством обладает Теодор Рузвельт. Более чем популярный политик, он был признанным божеством настоящего культа лидерства. Уильям Аллен Уайт, известный писатель-прогрессивист, вспоминал в 1934 году, что он был «молодым высокомерным апологетом священных принципов плутократии», пока Рузвельт не разрушил основы его политических идеалов. «И когда они рухнули, — писал он, — я сразу же в политическом смысле подставил свою шею под его каблук и стал его подчиненным»