– Я им говорила про птиц, а они говорили мне про белую горячку и психоз. – Эльза поежилась, и кошка тут же встрепенулась, повела ушастой башкой. – Иногда они мне снились, иногда приходили наяву. Наверное… В какой-то момент я перестала понимать, где бред, а где реальность.
– Я их видел. – Никита посмотрел на свои разодранные руки. – И ты тоже можешь посмотреть. Возле двери стоит мусорный мешок.
– Я уже посмотрела, – сказала она без тени иронии. – Пока ты мылся.
– Надо выставить на крыльцо.
– Нет! – Она встрепенулась, и кошка сорвалась с подоконника, запрыгнула к ней на колени, заурчала успокаивающе. – Утром. Давай сделаем это утром.
Никита посмотрел сначала на часы, потом в окно. Утро было уже близко, еще час-другой, и наступит рассвет.
– Как скажешь. Может, тебе дать что-нибудь к кофе? Я видел в холодильнике пломбир.
Когда-то в прошлой жизни Эльза любила кофе с пломбиром и шоколадной крошкой. Может, до сих пор любит?
– Нет, спасибо. – Она мотнула головой и чуть не свалилась со стула. – Повело что-то, – сказала виновато.
Еще бы не повело, после всего, чем она закинулась.
– Что ты принимаешь? – спросил Никита. Сейчас, пока она относительно вменяема, нужно успеть собрать анамнез.
– Я не знаю. – Эльза пожала плечами, сделала осторожный глоток кофе. – Сначала это были таблетки, которые мне прописал психиатр. У меня начались галлюцинации. То есть тогда я подумала, что это галлюцинации, и испугалась. Януся тоже испугалась, потому что я чуть не выпала из окна. – Чашку она держала двумя руками, но та все равно дрожала. – Птица залетела в комнату, я пыталась ее выгнать, открыла окно, и как-то так получилось, что очнулась я уже на подоконнике от Янусиного крика. Я пыталась объяснить, что не нарочно, что птица была на самом деле, а Януся сказала, что я чокнутая, и отвела к психиатру. Не официально. Януся работает в психоневрологическом диспансере, она там всех знает.
А чашку она все-таки поставила, не справилась с ее тяжестью, прижалась взъерошенным затылком к стене, прикрыла глаза. Перенести бы ее обратно в кровать, но ведь сбор анамнеза еще не закончен.
– И что сказал психиатр? – спросил Никита осторожно.
Чувствовал он себя сейчас отвратительно. Ведь видел, как она уязвима, как ей плохо, но продолжал помнить про анамнез.
– Психиатр попросил подарить ему одну из моих картин, сказал, что Януся показывала ему фотографии, что коллекционирует рисунки пациентов, а мои – крайне занимательные. – Она улыбнулась самыми уголками губ, а глаза так и не открыла. – А взамен дал мне таблетки, сказал, что должно помочь.