– Нет, мне необходимо вернуться к Филлиде, – ответила Фрэнсис, ощущая себя матросом на палубе тонущего корабля, но одновременно испытывая желание принять предложение экономки.
– Моя отважная девочка! – На глаза миссис Сэндерсон навернулись слезы.
Полицейского не оказалось на привычном месте, но Фрэнсис и представить не могла, что он тихо прокрался в гостиную, чтобы сквозь внутреннюю дверь подслушать откровения экономки. В тот момент она вообще соображала плохо. Не лучшее время для трезвых и рациональных размышлений. Дэвид арестован? Его вина установлена? Доказано, что он убил Роберта, а затем и Лукара? Это представлялось абсурдным, нелепым, невероятным, безумным.
Безумным? Слово яркой вспышкой вдруг вспыхнуло в ее сознании, высветив странные воспоминания, показав их в живом, хотя и неестественном свете. Для большинства людей безумие – пугающая загадка, за которой кроется оборотная сторона жизни. Обыватели связывают с безумием так много самых фантастических идей, как ни с чем другим в цивилизованном мире. И Фрэнсис не являлась исключением. Она тоже выросла с такими же предрассудками, а потому улыбающийся, наделенный светскими манерами маньяк-убийца, обладающий сверхъестественной силой и хитростью, вполне мог существовать для нее в реальности.
Безумие. За этим словом крылось множество допустимых вероятностей. Запертые двери внезапно распахивались, показывая мрачные и отвратительные сцены, происходившие по их другую сторону. И если кто-то близкий и хорошо знакомый тебе оказывался умалишенным, то все становилось возможным.
Фрэнсис остановилась около лестницы, стараясь успокоиться, когда где-то у нее за спиной, за углом коридора, невидимо, но совсем рядом тихо закрылась дверь зимнего сада. Она замерла и вслушалась. В коридоре царил мрак, однако тот, кто прошел через него, не стал включать свет. Донесся звук шагов по каменному полу – уверенных, но осторожных. Ждать ей пришлось несколько секунд. Шаги по мрамору приближались, приближались…
А потом ее взору открылась двигавшаяся к ней фигура, и изумление сразу вытеснило остальные эмоции. Это была Габриэлла. Совершенно одна, в своем клетчатом халате, сшитом в стиле театральных костюмов, она тем не менее выглядела самостоятельной, не нуждавшейся в посторонней помощи. В сумрачном свете ее одежда казалась серой, а капюшон придавал наряду дополнительную странность, делая непохожим на обычный домашний халат. Заметив Фрэнсис, Габриэлла замерла, и ее черные глаза виновато забегали.
– В доме уютно и тепло, – сказала она.
– Дорогая моя, вам не следовало покидать постели! – Фрэнсис даже не заметила откровенной попытки завести разговор на нейтральную тему. – Вы не должны спускаться вниз одна.