Боуэлс повязал платок маской вокруг нижней части лица и окунул руки в обычное домашнее ведро, поданное ему констеблем. Затем стряхнул капли пахучей жидкости на доски пола и взялся за дело. Отвертка в его руках ловко справлялась с винтами. Они были погружены в специальные стальные пазы с резьбой, а потому поддавались без особых усилий, но их оказалось так много, что потребовалось время, пока гробовщик не выложил их в один ровный ряд со своими запонками.
Закончив, он сделал паузу, перевел дух и жестом показал Йео и Льюку, что им теперь можно подойти ближе. Но все же на мгновение остановил их почти у самого гроба, внимательно посмотрел на обоих и резко кивнул, показывая, что подходящий момент настал.
И они тоже не сводили с него глаз, словно с какого-то поистине непостижимого для них существа, пока он снимал с гроба крышку.
Всем, кто находился в комнате, стала видна по крайней мере часть тела. Оно было целиком окутано чем-то белым, похожим на саван из марли, но обнаженные руки, сложенные на груди, несомненно, принадлежали человеку.
Йео издал тихий свист, который прозвучал оглушительно в тишине комнаты, а Льюк весь как-то поник, и даже его плечи перестали казаться такими уж широкими.
Он вздрогнул от неожиданности, ощутив на запястье крепкую хватку Кэмпиона, который заставил инспектора преодолеть последний фут, отделявший его от гроба.
В тот момент, когда Джас Боуэлс собрался водрузить крышку на прежнее место, ее выхватили у него, а рука Льюка, направляемая Кэмпионом, прикоснулась к сложенным поверх савана пальцам. Дивизионный инспектор попытался отшатнуться, а более опытный Йео, подчиняясь инстинктам старого сыщика, тут же встал рядом, склонился, взялся за сложенные руки и перевернул их ладонями вверх. В следующее мгновение он сдернул марлю с напудренного белого лица, и присутствующие пораженно охнули. Перед ними открылось невероятное зрелище.
Мужчина, одетый в теплое шерстяное нижнее белье, располагался поверх странного ложа, которое хотя и имело вид, слегка напоминавший больничный, в то же время походило на удобные викторианские кушетки для занятий любовью. Мягкий корсет надежно удерживал тело на месте, а поперек торса чуть ниже рук установили деревянную перегородку, столь же прочно разделявшую его верхнюю и нижнюю части. Голова и грудь оставались свободными, а невидимые снаружи прорези и отверстия открывали внутрь доступ воздуху. Он дышал тяжело, но не шумно. Руки зафиксировали кожаными ремнями, не позволявшими двигаться слишком вольно, но дававшими возможность в случае необходимости постучать в крышку гроба.