«Пораженный неумолимой болезнью и сознавая, что она неизлечима, излагаю ныне добровольно, в здравом уме и твердой памяти свою последнюю волю. Самое горячее мое желание заключается в том, чтобы моя нежно любимая вдова Берта сразу же после того, как истечет положенный по закону срок, вышла замуж за моего верного друга графа Эктора де Тремореля. Оценив в полной мере возвышенную душу и благородные чувства жены и друга, я знаю, что они достойны друг друга и будут счастливы вместе. Я умру спокойно, зная, что поручаю свою Берту защитнику, доказавшему…»
Берта не в силах была слушать дальше.
– Пощадите! – вскричала она. – Довольно!
– Будь по-вашему, – согласился Соврези. – Я прочел вам черновик, чтобы вы знали, что я позаботился не только о том, чтобы воля моя была исполнена, но и о том, чтобы обеспечить вам всеобщее уважение. Да, я хочу, чтобы вы пользовались почтением и доброй славой; свою месть я возлагаю только на вас самих. Я сплел вокруг вас сеть, которую вы бессильны разорвать. Радуйтесь! Мой надгробный камень станет, как вам и хотелось, вашим брачным алтарем, иначе – каторга.
Под градом этих оскорблений, унизительных, как удары хлыста по лицу, гордость Тремореля наконец возмутилась.
– Об одном ты не подумал, мой друг Соврези! – воскликнул он. – Мы ведь можем умереть.
– Простите, – хладнокровно отвечал больной, – этот случай я предусмотрел и собирался вам сказать: если один из вас внезапно умрет до бракосочетания, пакет будет доставлен императорскому прокурору.
– Ты не так меня понял. Я имел в виду, что можно покончить с собой.
Соврези бросил на Эктора уничтожающий взгляд.
– Это ты-то покончишь с собой? – спросил он. – Полноте! Дженни Фэнси, которая презирает тебя почти так же, как я, объяснила мне, чего стоят твои угрозы самоубийства. Чтобы ты покончил с собой! Ну вот тебе мой револьвер. Пусти себе пулю в лоб, и я прощу Берту.
Эктор не в силах был скрыть своей ярости, но протянутого другом оружия все-таки не взял.
– Я и не сомневался, – заключил Соврези. – Сам видишь, что ты трус. – И, обратившись к Берте, добавил: – Вот он, твой любовник!
Странное дело: в необычайных обстоятельствах все участники событий ведут себя самым естественным образом, как бы исключительны ни были эти события. Берта, Эктор и Соврези, сами того не замечая, приняли как должное немыслимое положение, в котором оказались, и разговаривали обычным тоном, словно речь шла о заурядных житейских делах, а не о чудовищных злодеяниях. Но время летело, и Соврези чувствовал, как жизнь покидает его.
– Осталось доиграть последний акт пьесы, – произнес он. – Эктор, позови слуг, вели разбудить тех, кто уже спит, я хочу повидать всех перед смертью.