— А ведь я вас предупреждал, мистер Уайлдер, — сказал он. — Я советовал вам сдерживать свои эмоции.
Дверь камеры приотворилась ровно настолько, чтобы туда можно было впихнуть Уайлдера, и тотчас захлопнулась; в замке лязгнул ключ. Уайлдер задыхался; он с большим трудом смог натянуть пижамные штаны, ползая на четвереньках по мягкому полу; а потом препарат начал действовать — накатываясь на него тяжелыми волнами сна, похожего на погружение в пучину, — и, прежде чем завалиться на бок, скрючиться и сгинуть в этой пучине, он успел подумать, что никогда в жизни не чувствовал себя так паршиво. Ничего хуже этого с ним еще не случалось.
— …Уайлдер! Эй, поднимай задницу, парень.
Эти слова могли прозвучать как десять минут, так и десять часов спустя.
— Уайлдер!
— Мм… Что?
— Поднимайся, к тебе пришли посетители.
Посетители.
Он ковылял по коридору, как пьяный: натыкался на пациентов, отшатывался то к одной, то к другой стене, упираясь в них ладонями. А когда равновесие более-менее восстановилось, ему пришлось еще ненадолго задержаться, чтобы проверить, застегнуты ли пуговицы на ширинке, и одновременно свободной рукой кое-как поправить растрепанные, спадающие на глаза волосы.
Столовую временно переустроили под комнату посещений: столы были отодвинуты к стенам, а скамьи попарно расставлены в центре для приватных бесед. Уайлдер несколько секунд моргал и щурился в дверях, пока не разглядел на одной из скамеек свою жену и Пола Борга. Стараясь не шататься, он приблизился к ним, сел напротив и поздоровался.
— Представляю, как тебе здесь плохо, Джон, — сказала Дженис, кладя руку ему на колено. — В таком месте.
Она предстала заботливой и любящей супругой — даже надела «его любимое платье», как сама его называла (сине-коричневое, выгодно подчеркивавшее грудь), — и на секунду-другую он вновь увидел перед собой ту самую единственную, из-за которой в давнюю пору вдруг перестал замечать всех прочих девчонок.
— Да. А что у вас? Как Томми?
— Мы в порядке. Не считая того, что мы по тебе соскучились.
— Что ты ему сказала обо мне?
— Сказала, что ты задержался по делам в Чикаго.
— Но ведь неизвестно, когда я отсюда выберусь. Врачи займутся мной не раньше четверга, и еще черт их знает с каким результатом. Я могу застрять тут на две недели, на четыре недели, на шесть недель. И что ты скажешь Томми?
— Ш-ш-ш. — Она сжала его колено. — Оставь на меня заботы о Томми, ладно? Обещаю, с ним все будет хорошо. А ты сосредоточься на том, чтобы как следует отдохнуть и поправиться.
— Я даже не могу ему позвонить, потому что здесь нет телефона. Кстати, ты не звякнешь после праздника в мой офис? Скажи Джорджу, что я подхватил грипп или что-нибудь в этом роде.