Ханггартнер не хочет отдавать рукопись… Ничего подобного никто в этом зале никогда не слышал, потому что все знали, что Ханггартнер день и ночь самоотверженно трудится. На всех его работах можно было так и написать: «Беспрекословное самоотречение». Благодаря этому Ханггартнер стал знаменитым. Он отдал всего себя служению литературе и весь свой талант, до последней капли, отдал людям. Никто не проронил ни слова. Все ждали от Байермана объяснений. «Вот он, драматический момент», — подумал Хойкен. Он не смотрел на Байермана. Его взгляд блуждал по потолку, как будто он думал о том, не поменять ли этот скучный светло-голубой тон.
Петер Осткамп был первым, кто пришел в себя. Он быстро поднял правую руку, чтобы взять слово. Возможно, он почувствовал, что есть шанс продвинуть свою молодую писательницу. Однако Хойкен проигнорировал просьбу Петера. Он захлопнул свою тяжелую папку и с решительным видом отодвинул ее в сторону. Все знали, что Ханггартнер всегда имел дело только со старым Хойкеном и ему первому передавал свои рукописи. Отец был связующим звеном между издательством и Ханггартнером, и теперь все увидели, что эта связь оборвалась. Хойкен дал им еще немного времени, чтобы страх заработал, потом отложил свой карандаш. Его считали в этом кругу способным менеджером. Никто лучше его не знал, как устроить так, чтобы книга продавалась, и способствовать этой продаже соответствующими методами. Но как редактор он не очень отличился и с авторами работал не часто, передавая это дело опытным коллегам-профессионалам. Раньше он был человеком, работающим для программы в целом, а не индивидуально с каждым писателем. Он обдумывал, какие книги к каким подходят, заботился о том, чтобы из общей литературной массы возникла хорошо подобранная серия, которую можно было пустить в продажу два раза в год, чтобы получить неплохую прибыль.
— Все мы, — начал он негромко и медленно, — знаем, что Вильгельм Ханггартнер уже много лет связан с нашим издательством так тесно, как никакой другой автор. И мы также знаем, что эта крепкая, дружеская связь основана на близких отношениях Вильгельма Ханггартнера с владельцем этого концерна. Вот почему, а также потому, что этот писатель и его роман занимают в наших планах особое место, Вильгельм Ханггартнер был одним из первых, кому я позвонил, чтобы сообщить о болезни нашего шефа. Вильгельм Ханггартнер был потрясен. Для него, как и для нас, это известие было совершенно неожиданным. Поэтому он просто не в состоянии действовать по заранее намеченному плану и приехать завтра в Кёльн для передачи своей рукописи.