К тому ж, он очень увлекался Флорой,
Ну и -- Помоной... -- Имена двух дам?
-- Нет: по полям скучал и по садам. -
-- Он подлинный был друг своей отчизне! -
Вскричал на это, как безумный, гость.
-- И, зная истинную цену жизни,
Он воспитал в себе святую злость.
А в наше время размазни и слизни
Ее, как шляпу, вешают на гвоздь,
Смотря в глаза! Да им и дело в шляпе!
И сын такое написал о папе!
Тут Тетушка, подняв горе глаза,
Промолвила: "Увы, мой бледный юнош!
Кем не однажды пролита слеза!
Позвольте, я затем и строй пою наш,
Чтоб в том ему не смыслить ни аза!
Ну что вы гладите по острию нож!
Быть может, чаю вам еще налить? "
Но грустно гость в ответ: "Душа болить
Сносить кощунственную точку зренья
На всех нас, как на юмора предмет..."
-- Ах, что вы, это ведь не из презренья!
В том есть немало времени примет...
-- Да ваш племянник и вне подозренья.
Вот только б не наделал больших бед...
-- Каких же бед? Не поняла немного...
О чем вы? Поясните, ради Бога!
-- Вы понимаете, есть некий стиль
Быть в наше время "гомо социалис",
Все остальное ерунда и гиль.
Так вот. Как бы они не отказались
Принять на веру этот странный "штиль",
Не заключив о нем, что "аморалис".
-- Но он отнюдь не враг, не диссидент...
-- Но стих его содержит... прецедент.
-- Усвоенный им "штиль" не больно ловок, -
Прервала гостя Тетушка сейчас, -
Но не содержит никаких уловок,
Направленных на разоренье масс...
-- Но в нем такая пропасть подтасовок!
Взревел уж гость. -- Я вам повем зараз:
Где он берет столь женщин озверелых
И пишет! Где он только усмотрел их!
Не может мать столь зверьей бабой быть!
-- Мать никогда другою не бывала!
-- Не может женщина волчицей выть!
-- На памяти моей она вывала!
-- Не станет сына мать до крови бить!
-- Представьте все-таки: она бивала!
-- Так что ж она -- крутее кипятка?
-- Отнюдь! Она прекрасна и кротка!
-- Как может быть она небесный ангел
При жутком обращении с детьми!?
-- Да мой племянничек-то бес, не ангел, -
Сказала Тетушка, -- вот черт возьми!
Не Пушкин, сукин сын Дантес, не ангел,
А кое-что похуже, в толк возьми,
Товарищ! (если с князем: "Вот в чем дело,
Князь! Что вы смотрите остервенело?").
В душе он, видите ль, аристократ,
А внешне скромен и благовоспитан, -
Да нам-то что с того? Покойный брат
Следил, чтобы, премудростью напитан,
Не стал он, Бога ради, как Сократ
И приобрел чтоб пролетарский вид он.
Но вы представьте: этот эрудит
Не метит в враны! В соколы глядит!
Какой-то Датский принц, какой-то Гамлет,
Носящийся с отравленным отцом,
Которого сковал не по годам лед,