— Понятно. Странно только, как это тебя, такого верующего, в войска НКВД взяли.
— Так я же раньше неверующим был, — Сегалов усмехнулся.
— Думаешь, бог поможет в живых остаться?
— Кто его знает, — солдат пожал плечами.
— То-то и оно. Ты давай-ка лучше с этими поповскими бреднями заканчивай.
— Я постараюсь, — после паузы произнёс Сегалов, но прозвучало это как-то не очень убедительно.
Романцов посветил фонариком на часы. Стрелки показывали без десяти четыре.
— Всё в порядке, товарищ командир, — доложил появившийся рядом Овчаренко.
— Передай по взводу. Всем приготовиться. Сигнал к наступлению — красная ракета. Сам будешь находиться возле меня. В случае чего, примешь на себя командование.
Лейтенант спрятал фонарик в полевую сумку, затем опустил на подбородок ремешок фуражки, чтобы она не свалилась с головы при резких движениях, одёрнул гимнастёрку поправил на ремне кобуру с ТТ[4], бинокль и дурацкую противогазную сумку которая по сути являлась ненужным балластом и только мешала в бою. Слава богу на этой войне пока ещё никто не применил отравляющих веществ.
«Всё, теперь можно и наступать…»
Он внутренне собрался в ожидании сигнала. Все посторонние мысли тут же бесследно растворились в ночной темноте. Впрочем, небо на востоке, у самого горизонта, начало сереть, предвещая рассвет.
Романцов взглянул вдоль траншеи и едва различил там силуэты бойцов. За жизнь каждого из них он нёс ответственность, и прежде всего — перед собственной совестью. За каждого убитого она, как строгий и беспристрастный судья, конечно же, спросит с него, и не помогут здесь никакие доводы о приказе и о том, что на войне без потерь не бывает. В любом случае, он, лейтенант Романцов, как командир взвода, будет ощущать свою вину, если погибнет даже один его солдат.
«А может, обойдётся без потерь? А вдруг? Ведь такое порой случается. Ведь бывает же счастливое везение… Эх, если бы, если бы…»
* * *
Ракета, как ни странно, взлетела неожиданно, и Романцов на какое-то мгновение замешкался, растерянно наблюдая за ней. Но уже в следующую секунду он выбросил своё крепкое, тренированное тело из окопа и пошёл быстрым шагом по полю, краем глаза замечая, что слева от него выросла цепь красноармейцев.
Батальон в полной тишине двинулся в наступление, и от этой тишины возникла иллюзия нереальности происходящего. Эта тишина давила и даже немного пугала.
Уже было пройдено не меньше сотни метров, а немцы пока ещё не открывали огонь. То ли они не видели наступающих, то ли просто подпускали их поближе, чтобы встретить убийственным, шквальным огнём и разить наверняка.