Романцов подошёл к деду и взял его за плечи.
— Нет, отец, больше не повернём. Можешь быть спокоен. Или погоним немца, или ляжем здесь, но не отступим.
Семёну показалось, что лейтенант хотел обнять старика и прижать к себе, но сдержал себя, возможно, постеснявшись проявлять излишние чувства.
— Ну и добре, сынки. — Дед удовлетворённо кивнул.
— Дед Матвей, а в Гражданскую ты воевал или как? — с подковыркой спросил Петров.
— И в Гражданскую воевал.
— А за кого? — Петров хитро прищурился. — За красных аль за белых?
— Ну конечно, за красных, дурья твоя голова! — Старик обиженно засопел. — Деникина бил, а потом Врангеля. На Перекопе ранение получил в ногу. — Он махнул рукой. — Ладно, пойду я. По новой теперь жизнь надо налаживать да о будущем думать. Война всё одно когда-то завершится…
Дед Матвей ушёл, что-то бормоча себе в бороду, а пограничники продолжили обед.
— Да, братцы, правильно старик сказал, — оживился до этого молчавший Лукинец. — Война закончится, и опять начнётся мирная жизнь. А будет она намного лучше прежней. Вот попомните мои слова.
— Миша, ты лучше про Крым расскажи, — попросил Потапов. — А то я там не был ни разу. Что это за место такое?
— Крым?.. — Лукинец заулыбался и призадумался. — Крым, ребята, это удивительное место. Там хорошо даже зимой, а уж про лето я вообще молчу. Нереальная красотища! Море, пляжи с красивыми женщинами, горы и пальмы… Ну и вино, конечно, не без того… — Он усмехнулся. — Не жизнь, скажу я вам, а одна сплошная сказка… Плывёшь на пароходе вдоль берега, а вокруг из воды дельфины выпрыгивают…
— Всё, решено, как только фашистов разобьём, обязательно поеду в Крым. — Потапов хлопнул Лукинца по плечу. — Ты там где живёшь?
— В Алуште живу. Есть такой чудный городок на южном берегу Крыма.
— Вот к тебе в Алушту и заеду. На твоих дельфинов поглядеть да винчишка попить…
— А что, заезжай. Вот увидишь, тебе там так понравится, что не захочешь уезжать.
Потапов налил очередную порцию и протянул кружку таджику Баходуру Саидову. Тот зажмурился и быстрым движением влил в себя спирт, но, проглотив его, закашлял и стал жадно хватать ртом воздух.
— Ничего, ничего, Баха, нормально! — Потапов сунул в руку Саидова кусочек сальца. — Заешь, заешь, давай. Сейчас полегчает.
— Василий Данилыч, ты же шахтёр, — обратился к сержанту Сегалов. — Рассказал бы хоть, как это… когда в шахте работаешь. Страшно, наверно.
— Да ничего, нормально, — отмахнулся Потапов. — Работа как работа… Пыльная только. Угольная пыль, зараза, в кожу въедается. Поэтому шахтёра можно по глазам определить… Они будто подведённые. — Он хихикнул. — У меня только через полгода эта пыль худо-бедно отмылась.