— Взвод… в атаку! — наконец донеслось до него словно из какой-то другой реальности.
И взвод поднялся и бешено ринулся на врага, ощетинившись штыками, сверкающими в солнечных лучах. На головах пограничников были надеты сине-зелёные фуражки, обозначающие, что битва будет смертельной и беспощадной.
Всё произошло настолько быстро, что немцы даже не успели оказать организованного сопротивления. Пограничники мгновенно сблизились с противником и стали колоть штыками и бить прикладами. Это больше походило на жуткую, кровавую бойню.
Семён своим штыком тоже сеял смерть во вражеских рядах. Проткнул одного фрица, за ним — второго. Не задерживаясь, бросился на третьего. Тот поднял руки и что-то заорал, дико выпучив глаза, но удар прикладом по голове оборвал его крик.
Буквально через считанные секунды немцы в панике обратились в бегство и бесследно растворились в ржаных зарослях. Возникло даже ощущение, будто их не было и вовсе, и весь этот кошмар Семёну лишь померещился. И только разбросанные по полю вражеские трупы свидетельствовали о том, что бой произошёл на самом деле…
* * *
Едва гитлеровцы отступили, Александр пробежал по позиции взвода, чтобы узнать потери. В душе он надеялся, что обошлось без убитых, но, конечно, это была призрачная надежда, поскольку бой был хоть и скоротечным, но жарким.
Так оно и оказалось, недосчитался троих: Григория Амельченкова, орловчанина Миши Дятлова и Николая Новосельцева. Смерть каждого из них отозвалась ноющей болью в сердце, ведь каждый был ему хорошо знаком и дорог. Но всё же больше всех пожалел Дятлова, который из этих троих был самым молодым — не дожил даже до своего двадцать первого года.
Оставалась пока неясной судьба Патрикеева и Сайфулина, и её срочно требовалось выяснить.
— Потапов, Винокуров, Давлетгиреев! За мной! Остальным продолжать окапываться! Гончаренко — за старшего!..
Он бежал в полный рост, не думая о возможной опасности и засаде, но в то же время был готов в любую секунду встретиться лицом к лицу с врагом, вцепиться в этого врага и люто его убивать.
Наконец, достигли края оврага и практически сразу наткнулись на своих. Патрикеев был мёртв — он лежал на спине с закрытыми глазами, и его тело буквально изрешетили пули. Досталось и его ППШ — приклад в двух местах расщепило.
Сайфулин оказался жив, но был без сознания. Его сильно посекло осколками гранаты, и Рахман потерял много крови.
Потапов тут же достал откуда-то бинт и стал перевязывать раненого. Сайфулин открыл глаза и мутным взором посмотрел на Александра, что-то пробормотал по-татарски и опять отключился.