— Ильяс и Миша, вы тащите Рахмана. Я понесу убитого, а ты, Вася, бери автомат и прикрывай нас. Всё, по коням!..
Александр опустился на колени перед Патрикеевым, бережно взвалил его себе на правое плечо, рывком поднялся на ноги и понёс свою страшную ношу.
Таким образом они почти добрались до окопов взвода, когда сзади по ним начали стрелять, и вокруг зловеще засвистели пули.
— Бегом! — скомандовал Александр и сам побежал.
Потапов открыл ответный огонь, пятясь и закрывая собой товарищей.
Окоп был уже в паре метров, когда в левое плечо что-то сильно ударило, едва не сбив Александра с ног. Он преодолел эти два метра двумя прыжками и, скатившись вместе с ношей на дно окопа, положил убитого рядом с собой. Только после этого ощутил в плече дикую тупую боль, от которой аж затошнило и потемнело в глазах.
— Товарищ лейтенант, у вас кровь. Вы ранены?
Александру потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что перед ним сидит на корточках сержант Воронин и обеспокоено вглядывается в его лицо.
— Кажется, зацепило, Ваня, — с трудом произнёс Александр. — Перевяжи плечо…
Сержант куда-то исчез, но быстро вернулся и, отрезав чёрным ножом окровавленный рукав гимнастёрки командира, стал туго пеленать бинтом простреленную руку.
Тем временем вокруг опять закипел бой.
— Снова полезли? — спросил Александр, скрипя зубами от боли.
— Полезли, товарищ лейтенант. Полезли. — Воронин сделал узел. — Подвязать?
— Не надо. — Александр попробовал пошевелить рукой и застонал, но зато с радостью отметил, что конечность худо-бедно работает. — Вроде, кость цела. Ничего, сейчас боль немного утихнет, и порядок.
— Может, спирту? — предложил сержант.
— Спирту? — Александр несколько секунд поразмышлял и решил, что пара глотков не помешает. — Давай.
Воронин опять исчез и на этот раз вернулся с фляжкой.
— От боли само то, — с улыбкой сказал он, отвинчивая крышку.
— Само то, — передразнил его Александр и дважды приложился к фляжке.
«Огненная жидкость» немедля оказала «лекарственное» действие — боль отодвинулась на второй план, и мысли в голове немного прояснились.
Отдав Воронину фляжку, он приподнялся и выглянул из-за бруствера, оценивая обстановку. Сразу понял, что ситуация сложилась серьезная — противник насел на взвод с двух сторон и уже опасно приблизился. Судя по всему, гитлеровцы были решительно настроены на захват высоты и пёрли вперёд, не считаясь с потерями.
«Не меньше роты, — прикинул Александр. — Да, тяжко нам придётся… А может, отдать им, к едрене фене, эту высотку? Отойти к батальону, а потом, с подкреплением, отбить её? В конце концов, силы слишком неравны. Мы и так вон уже сколько немчуры положили… Десятка три-четыре… Никто нам не ставил задачу стоять здесь насмерть… На исход всей битвы эта высота всё равно не повлияет, зато людей сохраню…»