Через минуту свежие силы пограничников вступили в бой, который сразу сделался более ожесточённым. Одна из бандитских пуль сбила с головы Семёна будёновку, другая чиркнула по правому рукаву телогрейки, к счастью, не зацепив руку. Но, как ни странно, это его нисколько не испугало, а только усилило в душе злость и желание уничтожать врага, мстить за убитого Алексея Скворцова, не успевшего толком пожить.
— Мать вашу так! — в запале выкрикивал Семён, передёргивая затвор карабина и опять стреляя. — За Лёху! Получайте, уроды!..
В какой-то момент он с удивлением заметил, что уже вечереет. Так сколько же прошло времени с начала боя? Часа два или больше? А ведь казалось, что всего лишь — минут двадцать-тридцать. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
— Предлагаю вам сдаться! — раздался вдруг зычный голос Нарожного. — Сопротивление бесполезно! Я обещаю всем сдавшимся сохранить жизнь.
— Нам твои подачки не нужны, шакал неверный! — крикнул в ответ на хорошем русском языке кто-то из басмачей.
— Да нет, это вы — стая облезлых шакалов! Сами не хотите жить по-людски и другим не даёте!
— Слышишь, гяур! — Судя по голосу, басмач взъярился. — Много слов говоришь! Лучше докажи, что ты настоящий воин!
— Доказать? И как же?
— А ты выходи со мной на поединок! На ножах!
Перестрелка прекратилась. Обе стороны внимательно слушали словесную перепалку.
— Давай! — после длинной паузы ответил политрук. — Только с условием.
— С каким ещё условием?
— Если я выиграю, ваша банда сдаётся.
Семён был удивлён и несколько растерян. Он не ожидал, что Нарожный согласится на такой поединок. Неужели Николай Иванович, кроме умения красиво говорить, ещё умеет драться на ножах? Но откуда у него такие навыки?
— А если ты проиграешь? — злорадно спросил басмач.
— Тогда можете спокойно уходить. Даю слово коммуниста, вас никто не тронет. Идёт?
— Слово безбожника ничего не стоит! — опять злобно съязвил басмач.
— А слово чести русского офицера?
— Хорошо, кяфир, я согласен! — крикнул басмач. Видимо, последний довод Нарожного его убедил.
Из-за бугра поднялся рослый и могучий телосложением человек с азиатскими чертами лица. Густая, кудлатая борода с проседью и усы мешали точно определить его возраст. Двигался басмач пружинистой, немного косолапой походкой сильного, уверенного в себе, опытного бойца, обученного самой жизнью в горах, где на каждом шагу подстерегает опасность и где идёт постоянная борьба за выживание, закалённого в многочисленных смертельных схватках, и больше походил на вставшего на задние лапы матёрого медведя. Совладать с таким явно было ох как непросто.