— Ты нарушил гостевой закон, дракон, — сказала она брюнету.
— Почему? — переспросил он нарочито невозмутимо, а вид виноватый при этом, как у кота, что сметану сожрал.
Мамочка же, по тону слышала, злилась. И хоть разговор мне был не особо понятен, вслушивалась в каждое слово.
— Ты обещал войти в мой дом с миром, Кенджи Кеншин.
И брюнет взгляд опустил! Перед мамулечкой! И смущенно закашлялся в кулак! Я мир расцеловать была готова отчего-то, а внутри, тихо-тихо, раздалось утробное ворчание. Довольное.
— Я не сделал ничего плохого, госпожа Джун. Я чту традиции.
Но мамочку так просто с толку не сбить.
— Ты проявил драконью силу, чтобы воздействовать на мою дочь.
— Госпожа Джун, но это моя истинная природа, ее не спрячешь, — попытался оправдаться брюнет.
— Я не об истинной силе! — вскипела мамуль. — Я о том, что ты воздействовал на нее драконьей притягательностью, обаянием. Это недопустимо!
Я старательно переваривала услышанное. И хоть по-прежнему мало понимала, то, что этот брюнетистый красавчик на мне какой-то запрещенный прием применил, было ясно, как божий день. Также, как то, что я против этих его дешевых трюков выстояла!
Брюнет, метнув на меня быстрый взгляд, подтвердил:
— Твой упрек справедлив, госпожа Джун. Но твоя дочь достойный соперник. Тем желаннее ее получить. Подземному дракарату нужна такая принцесса. С Таши Кинриу клан Тигрового глаза станет сильнейшим в дракарате!
И снова у меня внутри произошло какое-то раздвоение: одна половинка визжала от восторга, готова была сорваться с места, хлопая в ладоши, потому что этот самый красавчик-брюнет явно вознамерился меня «получить». Вторая же, более привычная мне, негодовала и подбивала хозяйку съездить невесть что возомнившему о себе брюнету прямо по его красивой физиономии.
Третья (некстати появившаяся) и вовсе спросила моим голосом:
— А кто такая Таши Кинриу? Это словосочетание кажется мне знакомым.
Мамуль с брюнетом переглянулись, причем он так с нажимом на нее посмотрел. Но мамочка не протестовала. Вздохнув, она сообщила:
— Это твое имя, Сашунь. Истинное имя, которым тебя нарекли при рождении.
— Так, — не выдержали мои нервы. — Требую все и немедленно рассказать мне! Вот прямо все, и желательно, побыстрее. Я так понимаю, этим двоим не терпится меня папахену доставить, и некие врата им помогут, поздняк, что называется, метаться. Но я настаиваю на разъяснениях! Очень настаиваю!
Мамочка ангельским голосом спросила у брюнетистого, не желают ли они-с чаю-с. На что они-с согласились-с. Чем только больше меня разозлили.
Злая я затолкала в рот фаршированный блинчик, и, пока мамуль чай заново заваривала, а брюнет, последовав моему примеру, заново принялся желудок набивать, я пошла к кофе-машине и капучино себе сделала. Огромную чашку, чтобы на весь их рассказ хватило.