— Мне можно идти, Теарин?
— А ты разве не хочешь сладостей? — спросила, приподняв брови.
— Я-а-а-а?! — Девчонка широко раскрыла глаза.
— Ну да. Сарр, ты же не против, если Ри к нам присоединится?
Брат явно был не против, но сейчас только буркнул свысока:
— С чего бы?
— Ну вот и отлично. Тогда устраиваемся поудобнее и едим.
На глазах изумленной Ри быстро составила все на столик и отложила поднос, а потом кивнула:
— Ну, что застыли?
Дважды повторять не пришлось: по другую сторону от столика, как раз напротив качелей, была скамеечка с разбросанными по сиденью подушками. Туда сначала шмыгнула Аннэри, потом опустился Сарр, я же вернулась на качели. Девочка разлила травяной напиток по чашкам и первой потянулась к присыпанным мефертовой пыльцой сладостям. Бросила на меня неуверенный взгляд, замерла, но, поскольку я сделала вид, что любуюсь цветущими рраринеями, быстро схватила угощение и сунула в рот.
Сарр же сидел с таким видом, что я с трудом сдерживала смех. В жизни не видела брата таким важным.
Качели дернулись, и я опустила глаза: Дири поставил лапы на краешек подвесной скамьи.
— Лапы вниз, — сказала строго.
— Доиграешься, — сурово произнес Сарр. — Посажу на приказ, и будешь сидеть в углу.
Дири взвиркнул и тяжело вздохнул.
— Ри, надеюсь, ты ему ничего не давала? — спросила строго.
Зная, что у виаренка такие глаза, когда он считает, что его долго не кормили, либо когда думает, что покормили мало.
— Нет, разумеется, нет! — поспешно воскликнула девочка. — Вы же мне запретили.
— Правильно. Сладости ему нельзя.
— Виаров вообще нельзя перекармливать, — хмыкнул Сарр и отправил в рот параэнкар, сладость из нежнейшего слоеного теста, пропитанного камартовым сиропом. — Особенно тех, кто так вымахал!
За это время Дири и правда подрос, в первые несколько месяцев виарята растут особенно быстро. Хотя я, честно говоря, не замечала. Как был крохотным приставалой, так и остался, постоянно лез на руки и в постель. От последнего я с переменным успехом отучала, а вот на руках пока еще могла удержать. Пусть и с усилием.
— А я фифела служанку Ифри, — пробормотала Аннэри с набитым ртом, но тут же исправилась: — Ой, простите, я больше так не буду. Она приходила на кухню распорядиться, чтобы обед ей подали в ее комнаты. Кажется, Ибри приболела.
В этот момент я снова подумала о привязке. Отлучение от того, кого вожделеешь, для таких женщин выражалось по-разному, но просто это не проходило. Остается только надеяться, что она сумеет с этим справиться. Что рано или поздно вернется к нормальной жизни и обо всем забудет. Если получится.