— Ох… это чудесно.
Майкл улыбнулся.
— Здесь вы нравитесь мне больше, чем в своей конторе.
— Да будь она проклята! И прошу вас, называйте меня Эдной. Я так устала быть мисс Тэйлор, руководителем нашего юридического отдела, — с иронией произнесла женщина, подражая напыщенному тону Брэннигена.
— Такова цена, которую вы платите за то, что у вас есть мозги. Вы пугаете мужчин.
— Но вас, надеюсь, я не напугала, не так ли?
В мягком, желтоватом свете от «корабельных» фонарей он увидел, как на ее повернутом к нему лице мелькнуло беспокойство.
— Не здесь, во всяком случае, — отозвался Шейн.
Эдна погасила наполовину выкуренную сигарету и поднялась.
— Я рада, что здесь вы относитесь ко мне по-другому, — сказала она своим глубоким контральто. — Извините, я на одну минуту. — И вышла из комнаты.
Отметив ее быстрые, грациозные движения, он загасил сигарету в медной пепельнице, откинулся на мягкую подушку в кресле и забросил руки за голову, стараясь ослабить давление тугой повязки на грудную клетку.
Вернувшись через несколько секунд, Эдна сняла шейкер с каминной полки и разлила коктейли в круглые тяжелые медные кубки.
— Перед вашим приходом я успела приготовить «Сайдкар»,[1] — похвасталась она, вручая Шейну один из кубков.
Он поднял густые брови и с удивлением переспросил:
— «Сайдкар»?
— Да, кажется, этот коктейль сейчас становится самым модным. — Вернувшись на свое место, Эдна взяла бокал, стоявший на краешке стола возле ее кресла. — Я многое знаю о вас, Майкл Шейн, — интригующе сообщила она, растягивая первые буквы его имени.
— Неужели? Польщен. — Он отхлебнул из своего кубка.
— А не следовало бы! — весело парировала Эдна. — Ну как? — Она кивнула на кубок.
— Ничуть не хуже того коктейля, который я и сам бы приготовил.
— Хотите сказать, что это наивысший обряд посвящения? — смеясь, спросила она.
— Если это то, что я думаю, вы правы. И что же вы знаете обо мне? — с любопытством спросил Шейн.
— Вы крутой, безжалостный и расчетливый. Ведете расследования так, как считаете нужным, и получаете гонорары, доводя до сумасшествия своих коллег из полицейского управления. — Эдна подавила смешок, глаза ее улыбались.
— Разве? Впрочем, то, что вы знаете… Но в глубине души я простодушный младенец, — пробормотал Шейн, несколько озадаченный таким выпадом.
— Вы воспринимаете это как сарказм, — спокойно возразила она. — Однако это правда. Ваши жесткость и неуступчивость лежат на поверхности.
— Меня подвергают психоанализу?
— Виноват во всем мой упорядоченный ум. Почти все утро я посвятила чтению вырезок из старых газет, в которых упоминалось о вас.