– В итоге ты решил не ехать на концерт?
Он кивнул на пятилетнего малыша, игравшего в прятки под столами.
– Мои предки должны были забрать у меня Эрнесто, но в последнюю минуту у них там вышла какая-то загвоздка, – объяснил он, выпустив струю водяного пара, отдававшую медовым пряником.
Одержимость Пьянелли угадывалась даже в имени, которое он дал своему сынишке.
– Это ты придумал назвать его Эрнесто? В честь Эрнесто Че Гевары?
– Угу, а что? Не нравится? – спросил он, грозно приподняв бровь.
– Нравится, нравится, – поспешил ответить я, чтобы его не нервировать.
– Его мамаша думала, это чересчур банально.
– А кто его мамаша?
Его лицо окаменело.
– Ты ее не знаешь.
Пьянелли меня рассмешил. Он считал правомерным вмешиваться в частную жизнь любого человека, кроме себя.
– Селин Фельпен, нет?
– Да, она.
Я хорошо помнил Селин. В выпускном классе А она боролась с любыми проявлениями несправедливости и была зачинщицей всех забастовок лицеистов. Вместе со Стефаном она училась на филологическом факультете. Примкнув к крайне левым, они вдвоем участвовали не в одном сражении за права студентов и меньшинств. Я встретился с ней не так давно – года два-три назад в самолете, летевшем из Нью-Йорка в Женеву. Она здорово изменилась. У нее была сумочка «Леди Диор», и ее сопровождал какой-то швейцарский врач, в которого она, как видно, была по уши влюблена. Мы перекинулись парой слов, и мне показалось, что она вполне довольна жизнью и счастлива, однако сообщить об этом Пьянелли я, разумеется, поостерегся.
– У меня для тебя кое-что есть, – сказал он, меняя тему разговора.
Он шагнул в сторону, и его лицо вдруг попало в свет белой гирлянды. Под глазами у него тоже темнели круги, а сами глаза были налиты кровью, как будто он не спал несколько суток кряду.
– Неужели узнал, кто финансирует строительные работы в лицее?
– Не совсем. Я подключил к этому делу стажера, но информация хранится за семью печатями. Он сам позвонит тебе, когда что-нибудь раскопает.
Пьянелли поискал глазами сынишку и помахал ему.
– Зато мне удалось взглянуть на окончательный проект. Работы и впрямь грандиозные. Некоторые штуковины стоят безумных денег, а вот для чего они нужны, бог его знает.
– А ты сам-тот как думаешь?
– Может, это проект огромного розария – Сада ангелов. Слыхал про такой?
– Нет.
– Это что-то сногсшибательное. Они решили обустроить место сборищ между лавандовыми полями и озером.
– Что значит – место сборищ?
Пьянелли пожал плечами.
– Стажер рассказал мне об этом по телефону. Я не все понял, но у меня есть для тебя кое-что еще. – Он напустил на себя загадочный вид и достал из кармана листок бумаги, на котором что-то было написано. – Я раздобыл полицейский отчет о расследовании смерти Франсиса Бьянкардини. Его действительно приговорили, беднягу.